| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск четвёртый
Обитателям пещер
Если бы обитатели пещер умели смеяться, вся бы история сложилась иначе.
Оскар Уайльд
Александр Болотов
ВИДЕНИЯ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Было это в годы смутные, когда распалась связь времен, и хлеб родил худо, и юродивые кричали на митингах по всей державе. Когда нанесло с неметчины на отчие домы окаянных дистрибьютеров о шести главах, в лакированных пинжаках, с картавой речью прельстительной. Когда засвистали, задергались в бесовских экранах лжемедовые рекламные прошмандовки, и распались хороводы, и потянулись парни с девками в смрадные города на прельстительный тот посвист.
Подкатит, бывало, к столичному бизнес-колледжу рефрижератор с архангельским номером и надписью «Рыба» и выпрыгнет из кабины эдакий лобастый малец в американских кроссовках урюпинского производства.
- Ты чего... - ослабнет вахтер. - У нас давно всё уплочено...
- Из Холмогор мы... - угрюмо, но без стрельбы и насилия скажет детинушка. - Маркетингу учиться...
А, может, вахтеру всё это и поблазнилось после вчерашнего. Но вообще-то богаты призраками и видениями смутные времена...
Видение холопу Митьке
Думского боярина Твердохлебова холоп компьютерный Митька, что своему боярину на компьютере рейтинг предвыборный считает, рассказал как-то в едовом шопе дилера первой гильдии Хераськина, что будто бы случилось ему, Митьке, видение. Что будто вышел он намедни из валютного трактира и не то чтобы в дымину трезвый, но при своем уме и в здравом смысле, и будто на углу явились ему четыре стриженных молодца в кожаных куртках и тренировочных штанах «Адидас», попросили закурить, закурили, сказали «спасибо» и ушли. И к чему это, и как теперь жить дальше, он, Митька, не знает.
Народ в шопе посмеялся, и дилер первой гильдии Хераськин сказал, что это, скорее, к деньгам, вопрос только, кто, где и за что их с Митьки сдерет...
Видение дилеру Хераськину
Но грех смеяться над чужими видениями. Ибо приходит время и ежевечернего кошмара дилера первой гильдии Хераськина. И только смерды закрывают заведение и откланиваются хозяину, только остаётся он один в пустынном и темном шопе, - тут же является ему, как по расписанию, тень его секретаря обкома товарища Петра Митрича. И качается над прилавками, завывая и требуя партвзносы с оборота и отчисления на партийную газету от продажи тушёнки из тушканчиков, и отдельных партийных процентов от деликатных операций с тюменской нефтью, с чеченскими гранатометами да от весёлого заведения в бывшем пионерлагере «Светлый путь»... И грозит: «Мы скоро вернемся, Хераськин, мы уже близко... В день возрождения советской власти мы спросим: «Коммунист Хераськин, а где ты был, а что ты делал?..»
Впрочем, через полчаса тень Петра Митрича, умаявшись витать и грозить, объявляет обычно Хераськину последний строгий выговор и, буркнув «я в обком», втягивается в вентиляцию...
Видение у кассы
А на казённом чайниковом заводе, где издавна клепались чайники класса «земля-воздух», а после конверсии уцелевшие мужики, бабы и прочие казённые люди стали клепать чайники класса «плита-стол» и уже изрядно тех чайников склепали, но на четвертый заклепок не хватило, — завелся на том заводе призрак зарплаты. Строго пятого и двадцатого открывается со стекломерзким скрипом окошечко кассы и маячит в нем за сеткой паутины «чёрная кассирша». Трясет чёрной головой, перебирает чёрные ведомости и чёрными руками мечет чёрные купюры:
- Ну, кто первый?! Подходи, не задерживай!
Руку протянешь - ан беспросветной бестии и след простыл. И вот так каждый месяц, в аванс и получку. Но говорил в цехе блаженный технолог Василий, что будто бы по заветному слову обращается «чёрная кассирша» в живую суровую бабу и сварливо выдает настоящую зарплату настоящими деньгами - разноцветными и с картинками. И будто слово то передается от директора к директору из поколения в поколение и является страшной родовой директорской тайной, а за разглашение - кара лютая через получение зарплаты вместе со всем коллективом...
Видение на паперти
...Время смутное, время тёмное. Темно и зябко на паперти Государственной Думы. Братья и сестры, подайте, кто сколько может убогому избирателю на светлое будущее!
Депутат идет густо, подает нескупо, а под выборы и вовсе от щедрости шалеет. И если убогий не дурак, если может толково прослезиться над лучезарным прошлым, если вовремя скрипнет зубами о разворованной стране, хрустнет челюстями на аршинный список супостатов («вечная тебе память, раб Божий Станиславский!») - глядишь, и набежит на светлое будущее до утра.
- Спасибо, товарисч, дай Бог тебе здоровья! Но пасаран! На север их, на север! Вперед к коммунизму! Боже царя храни! Даешь рынок! Спасибо, господа...
А то и выйдет из дверей главный скорбец за народ, думский боярин Твердохлебов, приблизится, не чинясь, и так тепло, по-дружески, спросит:
- Ну что, товарищ, холоп неверный, сытно ли тебе при твоей долгожданной демократии?
- Дык, господи, батюшка боярин!..
-То-то!.. Вот тебе, убогий, моя предвыборная программа, прочитай, размножь, раздай по холопам - и будет тебе счастье.
И, скорбя о нас, пойдёт к машине. Скорбно сядет в нее, попеняет кучеру, что кондиционер до сих пор не чинен («вот так и державу разваливают... э-хе-хе...») и, печалясь, велит гнать в вотчину, кою наскорбел себе за смутные годы.
Видение на панели
Но шальное время не обходит видениями и бояр. Нежный призрак, ангел во плоти, стуча каблучками по ступенькам, скатился к машине думского боярина Твердохлебова.
- Пресветлый боярин, помоги душе заблудшей десятью баксами на платные курсы передовых ткачих-многостаночниц!
И разгладилось чело у боярина. И подумалось ему... И ещё раз подумалось... О том, что... Ну, не так, чтобы... да нет, не в том смысле, да и не ко времени... Ах ты, Господи...
- Многостаночниц, говоришь? У-у грешница...
Дал пять долларов, похмурился и добавил ещё полсотни рубликов на учебник по устройству и обслуживанию передовых ткацких станков...
Видение падшей девице
Багряные задние огни боярина Твердохлебова не успели скрыться за углом, а девица - нежный призрак - поимела своё собственное видение. Помахивая кистенями, поскрипывая сапогами, зримо прея в черной униформе, подошли к ней три слегка добрых молодца (младшему форма трогательно велика). По-хорошему подошли, в ногу, и коренной молвил сурово:
- Сестра! Не позорь кровь свою! Не время на панели баксы сшибать, когда житья не стало от эскимосов! Поналезли к нам через Берингов пролив, замаскировались, во все щели проникли, и оттуда продают и спаивают доверчивый и страстнотерпный народ наш!
- И девок портють, - вздохнул средний. - Никакого на хрен генофонду не осталось!
- А всё из-за коварства тайных эскимосов, - застенчиво вставил младшенький, распихивая под ремень складки черной гимнастерки.
Девица ахнула, зарделась, прониклась, и тут же за неподдельное раскаяние и готовность бороться получила три братских поцелуя и брошюру про мировой эскимосский заговор...
Добры молодцы, узрев вдали подозрительный профиль, поспешили к нему рубленым шагом, а девица - светлый ангел, - оборотясь к ближайшей колонне, сказала:
- Можешь уже-таки вылазить - они переключились на эскимосов.
И убогий брат ея задумчиво вышел из-за хладномраморной колонны:
- Эскимосов? То-то я смотрю: конкурентов на паперти всё больше, и в кого не ткни - тайный эскимос...
...Вечер распластался по бульварам, бесстыдно расшеперился по площадям, покрыл улицы. Лобастый малец, что надысь напугал вахтера бизнес-колледжа, неспеша протопал по городу, поглазел на срамных девок у «Интуриста» («страхолюдины!»), дал закурить двум потрепанным кандидатам в президенты, пощурился на вывески «Sex-shop «Lyubava» и «Kalinka-сompany», зажевал гамбургер и помог молодой маме перенести коляску с описавшимся будущим спикером парламента. И на мосту случилось ему видение. Привиделось ему такое будущее этой немыслимой страны, что тихо охнул малец и перекрестился на рекламный щит Народного банка:
- Всё, пора переходить на минералку...
Мостовая
Топ-топ, топ-топ... ой! .. топ-топ.
Маргариточка идет по головам.
Жалкие моралисты, инфантильные интеллигенты, энергетические кастраты, вопящие о безнравственности хождения по головам...
Топ-топ...
...Вам не понять неизъяснимую печаль человека, который вынужден проносить свою свободу и независимость по убогой мостовой из чужих макушек. Где туфельки то и дело скользят по потным ушам, вызывая снизу нудные протесты...
Топ-топ... Ой, блин, извините!.. Топ... топ...
...Где из-под ног то и дело слышится злобное шипение: «Ишь, разгулялась стерва!» - «Ничего, скоро шею свернет!» - «Ой, да что ж вы толкаетесь! Стойте смирно!» - «А вы тут вообще не стояли!»...
Топ-топ...
...Где каждый так и норовит за лодыжку цапнуть, а на прошлой неделе какая-то сволочь только зубами чвакнула — и напрочь откусила каблук у новой французской туфельки, а таких туфелек у Маргариточки, извините, не полный шкаф!..
Топ! Топ!
- Уй-юй! Ну, Маргарита Олеговна, ну вот опять... очки...
- Ах, простите, Аполлон Сергеевич, я вас не узнала! Ну как вы, дорогой? Как здоровье, печень, дети? Это ваш? Какая прелесть! Вот тебе конфетка. А вы все ещё без работы? Ай-яй-яй, какие времена!.. Извините, спешу...
Топ-топ-топ...
Деловые импотенты, которых акушерки когда-то ошибочно назвали мужчинами! Надувайте щеки, произносите слова, соответствуйте в постели, воюйте, бросайтесь под танки и на трибуны, проявляйте массовый героизм... Но избави вас Боже вставать на пути у женщины, идущей по головам!
Топ-топ, топ-топ...
- Марго! Ну сколько можно! Я уже весь вспотел и прочее... Ну когда, Марго?! Я соскучился!
- Ну не здесь же, милый. Потерпи, уже скоро. Дай я тебе макушечку оботру... Ты хоть голос подавай, чтобы я опять на моего мальчика не наступила... Целую!
Топ-топ, топ-топ...
- Маргуня! Маргунчик!
- Светик! Боже мой! Ну как ты?!
- Вот, познакомься... Это - мой...
- Где?
- Да ты на нем стоишь.
- Ах, извините! Очень приятно!
- И мне, и мне очень приятно! Жена столько про вас...
- Надо как-нибудь встретиться! Звони, дорогая! Целую!
Топ-топ-топ...
Маргариточка идет по головам. Печальная временная необходимость. Но уже свежий ветерок треплет её волосы и обдувает красивый, чуть выпуклый лоб. Значит, вершина недалеко...
- Господа! На сегодняшней презентации я хочу поднять первый тост за женщину нового типа, за виновницу торжества, которая, кстати, как раз вступает в мой фужер (внизу смех и оживление)...
- Ах, господа, мне, право, неудобно... Благодарю...
- Серега! Снимай скорей - смотри, какой ракурс! ..
Топ-топ, топ-топ-топ... топ...
- ... Ай! Мама-а! (откуда-то из голов: «Ритуля, дочка, ты не ушиблась?!»)
Не ушиблась. Но дьявольски запнулась об какую-то заразу в клубном пиджаке, которая пыталась выкарабкаться наверх из общего месива.
Время застыло. Полет... Летит Маргариточка, рассыпая по ветру злые слезы. Головы волнуются:
- На взлет пошла!
- Свалилась!
- Простите, вверх не падают.
- Жалко девку. Потесниться бы да принять...
- Не волнуйся! Эти если и валятся, то опять к нам на головы...
Летит Маргариточка в лучах заката. Солнечный фон поглощает одинокую фигурку, и тут автор уже ничего не гарантирует...
Замороченные музы
Эти зарисовки - мизерная доля тех немыслимых случаев, курьёзов и историй, которые всегда происходили и происходят в области культуры и особенно в театрах и вокруг них. Перед вами всего лишь скромная личная добыча автора, который поскрёб по сусекам своей памяти, а также подобно старьёвщику прошелся по завалам чужих легенд и преданий. И дай Бог здоровья всем, кто щедро делился со мной своими историями...
Конец 70-х. Режиссёр нашего городского театра (замечательный режиссёр!) на очередной встрече с главой областной культуры. Когда все текущие вопросы были исчерпаны, и режиссёр уже собирался откланяться, глава придержала его и самым дружеским тоном сказала:
- Да, и вот ещё ... Дорогой мой, на вас обижаются. Ну что за мальчишество, ну зачем вы каждое утро, снимая трубку телефона, здороваетесь с сотрудниками КГБ?
Конец 70-х. Городской народный театр. Зал полон. Идет спектакль «Молодая гвардия». По ходу действия денщик немецкого офицера - сволочь фашистская - швыряет сапогом в Олега Кошевого. Неудачно швыряет: сапог улетает в оркестровую яму, аккурат на голову парня, который впервые пришёл в этот театр и в яме ждал, когда его друзья-артисты отыграют спектакль. Улетевший со сцены сапог этот парень воспринимает, как большую накладку в ходе спектакля (которую, к слову сказать, в зале никто и не заметил). И решает помочь ребятам...
Драматическая сцена между Олегом Кошевым и немецким денщиком. Тишина в зале. Тут из оркестровой ямы вылетает сапог и, описав крутую параболу, смачно шлепается на сцену. Публика в экстазе, весь драматизм летит к черту...
Между прочим, тот чудак из оркестровой ямы потом стал очень хорошим артистом, играл на профессиональной сцене и даже снимался в кино.
Рассказала заведующая литературной частью одного театра.
Дело было на Украине, ещё при советской власти. Артисты областной драмы везут спектакль труженикам села. За рулём автобуса шофер театра по фамилии Понедельник - на Украине подобные веселые фамилии не редкость.
И надо же случиться такой беде, как авария. На одном из сельских проселков автобус перевернулся. Слава Богу, никто серьезно не пострадал, хотя и была пара переломов, но в основном - ушибы и стресс. Бедный Понедельник вообще впал в полную прострацию и закаменел - никаких реакций.
Как-то ухитрились вызвать «скорую», она приехала, бригада оказала первую помощь. После чего врач «скорой» обратился к завтруппой с просьбой помочь заполнить необходимый документ по поводу происшедшего.
Завтруппой - дама, которую вообще невозможно было вывести из равновесия. Всегда невозмутима, всегда хладнокровна, энергична и строга.
- Как фамилия водителя? - спрашивает врач.
- Понедельник, - четко отвечает завтруппой.
Врач внимательно смотрит на неё. Проверяет её пульс.
- Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, нормально.
- Я спросил у вас фамилию водителя?
- Понедельник.
- Вы успокойтесь, - начинает волноваться врач. - Всё уже позади, всё хорошо, все целы. Голова не болит? Не тошнит? Нет? Ну, давайте... как у нас всё-таки фамилия водителя?
- Понедельник...
Этот уникальный диалог продолжался довольно долго, но всё-таки обошлось без госпитализации.
90-е годы. Молодой журналист собрался приобщиться к искусству и решил начать с театральных рецензий. Для начала он позвонил заведующей литературной частью «главного» городского театра и осведомился о их репертуаре в новом сезоне.
- «Федра»? Кто автор? Жан Расин? Одно «с» или два?.. А о чём?.. Ну, хотя бы вкратце...
У завлита было ангельское терпение и фатальная установка на дружбу с прессой. Следующие четверть часа журналист только торопливо строчил, изредка бормоча: «Потрясающе... А он?.. А тот?..»
- Что ещё в планах? Ага, пишу: «Тартюф»... Первая «тэ»? Тимофей?.. Кто автор?..
Через некоторое время этот парень напросился на репетицию. Ставили Толстого - «Живой труп». Вскоре заведующей литературной части театра попадает в руки газета, в которой описана работа театра над постановкой. Завлит читает и у неё темнеет в глазах. Мало того, что журналист отметил, что «название известного романа Л.Толстого «Труп» режиссёр психологически усилил добавлением контрастного прилагательного «живой» - «Живой труп». Мало этого - он ещё глубокомысленно порассуждал о том, как символична стоящая в углу сцены лестница-стремянка (которую там, к слову сказать, забыл перед репетицией монтировщик). Но даже подобные «открытия» не так мучили бедного завлита, как вопрос: что же тогда из себя представляет главный редактор этой газеты?
Кассиры театров - настоящий кладезь околотеатральных убийственных ситуаций. Возьмем тот же «Живой труп». Генетическая жертва Великого Октября заглядывает в окошечко театральной кассы:
- «Живой труп» - это чё, про Ленина?
Или вот ещё вопрос к кассиру:
-У вас сзади что? (Перевожу: есть ли места в амфитеатре?)
Кассир - женщина остроумная, острая на язык:
- То же, что и у всех.
- А почём?
- Договоримся...
Это надо просто цитировать. Документ, между прочим.
«Экспертное заключение
... ...бря 1996 г.
На основании запроса №... от ... ...бря 1996 г. заместителя начальника ОПР СОБ УВД экспертом-искусствоведом, Заслуженным работником культуры РФ (имярек) принята к исследованию следующая продукция:
- упаковка презервативов, изъятая в киоске №... ...-ского района;
- три упаковки презервативов, изъятые в киоске №... ...-ского района;
- упаковка презервативов, изъятая в киоске №... ...-ского района.
При исследовании установлено, что обложки всех представленных презервативов содержат красочные изображения полуобнаженных и обнаженных женских тел. Все изображения подчеркивают демонстрацию привлекательности женского тела, носят призывной к половому акту характер, что дает основания отнести эти изображения к явно эротическим.
Эксперт,
Заслуженный работник культуры РФ (имярек)»
Невольно представилось: «На основании запроса ОПР СОБ УВД... экспертом-искусствоведом, принята к исследованию картина Рембрандта «Даная». При исследовании установлено, что картина содержит красочное изображение обнаженного женского тела и носит призывной к половому акту характер...»
Вещи, конечно, несравнимые, но как подумаешь о критериях...
Интересно люди проявлялись в бурные девяностые. Причем, независимо от политических убеждений или отсутствия таковых. Вообще, по-моему, в мире есть две основные партии и две основные нации: люди порядочные и непорядочные. Но это так, присказка.
Было у меня два знакомых - творческие люди и пламенные патриоты. Когда мы собирались втроем, они так скорбели о гибнущей Родине, что мне даже неудобно становилось за свою недостаточную скорбь. «Все разворовывается! Все продаются! Куда мы катимся!..» и т.д., и т.п. Вот так они треплются о гибнущей России — полгода, год, два года... Как-то послушал их один мой друг-поэт и бестактно брякнул (после первых ста граммов): «Не знаю насчет того, что все продаются, но ещё столько денег не напечатано, чтобы, например, фашисты или коммунисты могли меня купить. Да и некоторые скороспелые «демократы» из бывших...» И тут два моих патриота заржали и хором завопили: «Так веди их сюда! Какая разница, кто платит!».
Что-то меня на политику перекосило. Вернемся к музам.
Москва, Литературный институт. Семинар Анатолия Приставкина. После основной работы (обсуждения чьих-то произведений, намеченного в этом семинаре) наш общий друг и очень хороший прозаик попросил несколько минут «для разрядки обстановки». И прочитал нам свой юмористический рассказ - удивительно длинную и нудную притчу о кулике, который что-то там делал на своем болоте. «Кто хочет высказаться?» - спросил Анатолий Игнатьевич. Мы по очереди заговорили: о слабостях этого произведения, об отдельных сильных моментах, о том, что юмор - это особая материя и т.д., и т.п. Очень серьезное было обсуждение. Последним, по традиции, высказался Приставкин. «Знаете, - задушевно сказал он, - что самое поразительное в этом произведении?..» Мы затаили дыхание. «...То, что вы говорили о нем целых двадцать минут! О чём тут вообще говорить!»
|
|