| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск пятый
В дождливый день...
Все стерпит бумага, но не читатель.
Жозеф Жубер
Светлана Василенко
АНГЕЛ
* * *
Ангелу Ангелову
В дождливый день,
когда теряешь любовь,
не находишь зонта
и
под недоумённым взглядом
верного пса,
промокшего насквозь,
шагаешь по лужам,
ослепнув от слёз, –
тебе вдруг на мобилку
звонит незнакомый мужчина и говорит:
Привет! Это Ангел.
Приглашаю тебя в гости.
И куда же? – не веришь. – Не в рай ли?
Ну да, – отвечает, –
В Болгарию!
Прилетай скорее!
Я переложил твою прозу,
переписал её всю
с кириллицы на кириллицу…
И возносясь
Над землею и морем, как
Бас Игнатова
Над Аладжанским монастырём
(ты услышишь его завтра,
когда пойдёшь по горной тропинке,
рискуя встретить призрак чёрного монаха,
предвещающего смерть, – но не встретив),
Высеченным высоко в горах
в скалах –
так ближе к Богу –
В небеса, –
Летишь, потягивая пепси-колу…
и
Падаешь птицей с разбегу
на берег
славянского рая,
где тебя встречает Ангел
с бородой и в очках, –
На белый песок Албены.
Хвораешь в раю,
Ничто не помогает,
болит душа, она ранена,
и умирает,
как птица,
она, оказывается, не бессмертна.
Ангел сбился с ног,
Возит тебя по раю,
Показывая чудеса:
Аладж-монастырь,
Золотые пески,
Вбитые посреди степи,
как древнегреческие колонны,
камни…
Наконец, он приводит к тебе
тихого мальчика,
массажиста
с прохладными,
как у вербы кора,
когда к ней в жару
прижмешься щекой, –
руками –
По имени Пламен –
На твоём языке его имя звучит как –
Пламя…
Как серафим он явился
тебе
Шестикрылый
Когда умираешь от жажды
В пустыни в жару
И в беспутье...
Когда никого,
и никто,
и ничто не спасёт,
Никому ты не нужен.
Когда вырывают язык твой,
и сердце –
Тебе и не больно,
Глаза вынимают –
Ты под наркозом.
Слух отымают –
Ты словно труп,
Безглазый
Безгласный
Под взглядом внимательных глаз
Голубых
знакомых тебе
До рожденья, –
Лежишь
бездыханный…
Пока, закатав рукава
Своих белых одежд
Он не замесит тебя,
Словно тесто,
Иль глину дитя
Будет мять и кромсать,
разрывая
На части тебя и куски
Превращая в молекулы,
в прах,
Откуда пришёл
и ушёл,
Из земли
Вылепляя
Тебя,
Как Адама
Творец
Обжигая
Гортань
Он душу свою
В твою полость вдохнул,
Как дар,
Как дыханье,
Как пламя.
Ты встаёшь,
как ни в чем не бывало,
смущённо отведя взгляд,
платишь 40 левов.
И тихо идёшь так,
как ходят по тонкому льду,
(не подскользнуться, не провалиться,
не утонуть бы!)
но так, будто бы
с тобой ничего не случилось,
будто всё хорошо,
всё по-прежнему,
будто просто почему-то
не умеешь ходить
и вот словно бы
учишься.
Впереди дверь,
Ты забываешь, как её открывают,
Рвёшь её на себя, потом толкаешь,
вылетаешь с разбегу,
из темноты на свет,
как кони из стойла,
отара из хлева,
из тёмного чрева
из отчего крова,
на волю,
на воздух,
на свет!..
и
Замираешь…
…………………….
…………………….
…………………….
С утра,
закутавшись в плед,
долго бродишь
По пустому пляжу:
Ищешь, где Пламен.
Хочешь спросить его,
нельзя ли избавиться от…
От чего, ты не знаешь,
у тебя интоксикация,
тебя выворачивает
От дара, вложенного,
Словно меч,
в твои слишком слабые руки…
От знания, разлитого в тебе, как отрава…
От пожара, который тебя сжигает…
Что ты не хочешь, тебе не надо!..
Ты хочешь жить!
Массажиста никто не видел.
Наконец, кто-то говорит,
Что, кажется, он уехал,
вчера его видели в Варне,
в
аэропорту.
Торопился на посадку,
улетал,
наверное, домой,
он же не местный,
а с клиентами стало туго:
курортный сезон закончился.
Ты присаживаешься на краешек
Одинокого шезлонга,
Опустошенно смотришь
на белые барашки морских волн –
следы пустой страсти –
и
неподвижно
сидишь скрюченной чайкой,
больной птичьим гриппом,
или другим смертельным недугом,
глядя в себя и понимая,
что через несколько минут
тебе надо встать и идти,
Чтобы жечь,
Да,
Глаголом,
Да,
Сердца.
Что, увы, ты пророк,
И тебе не отвертеться.
13 октября 2006 г.
|
|