Литературно-художественный альманах

Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.


 

Выпуск третий

Рифмы и ритмы

Поэт ХХ века – это ребенок, которого тренируют в уважении к

голым фактам исключительно жестоко просвещенные взрослые…

Чеслав Милош 

Дарья Решетникова

МЫ СПАЛИ НА ВЕТКАХ ЕЛОВЫХ…

* * *

Ей говорили: «облака нет, это дым.

Нет дождя, это просто вода капает с крыш».

Но она садилась на поезд до Караганды,

и почему-то

попадала в Париж…

* * *

Было подозрительно тихое утро

в середине октября,

когда он ворвался в её комнату

и начал говорить что-то на пёстром языке.

Из его фраз она разобрала только то,

что он теперь птица.

Сначала ей было смешно, потом страшно,

Она даже хотела вызвать психушку,

но он разбил телефон и тогда она разозлилась:

Я терпела все твои выходки, но это уже слишком,

Тебе вредно читать Ричарда Баха и античные мифы.

Да какая ты к чёрту птица, ты человек,

У тебя две руки, две ноги и голова без мозгов,

Так что не маши тут своими крыльями

и без тебя сквозняк,

Иди отсюда и не зли меня.

Потом она сходила в магазин,

полила цветы, приготовила ужин

и весь вечер пила валидол.

Его не было уже три дня.

Сосед сказал, погода была лётная,

вот он и подался на юг,

Зима ведь скоро.

* * *

Я не верю, что завтра на нас обрушится осень,

что в лицо нам сухие слова чёрствый ветер бросит.

Слишком чётко мне листья доверили Ваше имя,

и ясны на ладонях моих перекрёстки линий.

 

И дышать становится легче, и верить проще,

что не зря через всю ладонь протянулся росчерк.

И под рёбрами самозабвенно и тихо бьётся,

помня о Вас,

свежее, чистое солнце.

* * *

«Они жили долго и счастливо и умерли в один день» –

звучит правдиво, как «вчера по ТВ транслировали

скачки».

Сахарный тростник сказок бросает изящную тонкую тень

на повседневность…

и сквозь неё пробиваются одуванчики!

Нарцисс

Что я могу о тебе сказать?

Прекрасный, но в сути своей смешной

полубог – недочеловек.

Ты ведь, даже закрывая глаза,

любуешься

обратной стороной

собственных век.

* * *

Выходим из дома только в Ближайший, за чаем,

хрупкую снежную пену тревожа ногами.

Как просто, как странно, –  мы многого не замечаем,

как странно, что многое просто не связано с нами.

 

Разве вот это – жизнь, говоришь, разве это – нормально?

Где-то ведь есть Бавария, Греция, Мидланд…

А у меня – только ключ от квартиры в кармане,

и я ничего, кроме этого дома и чая, не видела.

 

Бренчит в кошельке угловатая медная цифра,

мир сходится клином на пёстрой коробке чая.

Мы начинаем разбег по взлётной полоске шифра

и плавно взлетаем…

* * *

Снег. Это снег. Так с шорохом кружат

чаинки на дне керамической кружки,

мыльные крошки, лунные стружки,

гипсовый пух рассыпчатых крыш.

 

Плавные улицы медленно снятся,

ищут тепла озимевшие пальцы.

На циферблате – время меняться:

без четверти я.

* * *

Помнишь –

ёлки высотою в два дома?

Помнишь –

мы жгли конверты, блокноты, коробки,

чтобы согреться.

Мы спали на ветках еловых, под чёрным брезентом.

 

И как мы могли заблудиться…

 

А к вечеру ближе, помнишь, мне снился кофе.

Клетчатое одеяло, дом деревянный

и кофе.

И ещё я сказала: «там вертолёт пролетел,

он нас увидел!»

* * *

«Здесь будет лагерь. И отсель

грозить мы будем всем подряд».

Проснулся и собрал отряд.

Ты ждал войны. Пришёл Апрель.

 

Под сапогами тает лёд

и тает в небе птичий крик…

Эй, полководец! Посмотри –

твоё оружие цветет!

 

Ты прячешь свой весенний взгляд:

оружием не взять Апрель.

Эй, полководец! Будь мудрей!

Война пройдёт.

«Здесь будет сад…»

* * *

Ты говоришь, в твоей жизни ловить нечего.

На закате в окнах твоих солнце похоже на Марс.

Ты стала бояться моря с того дождливого вечера,

когда к твоим берегам прибило обломки фрегата

с кровавым парусом…

 

И неважно, что накажет твою гидрофобию –

Венеция или Сахара,

куда ты войдёшь – в отчий дом или в тамбур

случайного поезда.

Теперь все новые рельсы и трассы приводят

обратно – к старым,

и стрелки на всех часах вонзились в отметку «поздно».

 

Золотыми дождями зашита в сонеты, в сонаты осени,

как безумная, отогреваешься словом «остаться»…

Но каждую ночь снится дымчатый взгляд со

звонкою просинью,

зовущий уехать или

сойти на случайной станции…