| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск четвёртый
Памяти достоевсковеда Николая Феоктистова
Великие люди сами сооружают себе пьедестал; статую воздвигает будущее.
Виктор Мари Гюго
Виктор Вайнерман
РАССКАЗ «НЕИЗВЕСТНОГО»
ИЛИ СНОВА О НИКОЛАЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ ФЕОКТИСТОВЕ
В начале 21 века о Достоевском, кажется, уже написано всё, что только можно написать. Существует целая литература «вокруг Достоевского» – чего стоят одни только уникальные по концентрации научной мысли «спутники» Полного собрания сочинений и писем Достоевского в 30-ти томах – академические сборники «Достоевский. Материалы и исследования», альманахи «Достоевский и мировая культура», монографии известных учёных, художественные произведения (среди которых назовём, хотя бы, книги Л. Гроссмана, Ю. Селезнева, Б. Бурсова, Д. Бреговой, П. Косенко, М. Кушниковой и В. Тогулева, Н. Анциферова, Д. Гранина), разнообразные вузовские издания, в том числе авторефераты кандидатских и докторских диссертаций, горы популярных публикаций в газетах и журналах. А сколько сломано копий в сражениях за право причислить Достоевского к своему лагерю, а то и просто растащить его по углам коммунальной квартиры, за разрешение или запрет прикоснуться к потаённым, теневым сторонам его биографии и творчества! Сколько изорвано знамён, на которые пытались и пытаются поднять Достоевского! Но он, как писал поэт Леонид Мартынов, «остаётся Достоевским, исключая переименованья».
В архиве Николая Васильевича Феоктистова, среди множества уникальных фотографий, документов, автографов, книг я обнаружил рукопись рассказа, которая меня сначала оставила равнодушным.[ 1 ] Я вчитывался в мелкий почерк автора и с сожалением думал, что ещё лет эдак 35-40 тому этому тексту не было бы цены. А теперь, когда всё о Достоевском, вроде бы, написано, рассказ об уже известном неинтересен. В нём нет новых фактов, сюжетных ходов, ярких особенностей в речи, оригинальности в точке зрения. Но, перечитывая рассказ снова и снова, я приходил к убеждению, что, как бы то ни было, он впервые касается событий, сопутствовавших выходу Достоевского из острога. Феоктистов умер в 1950 году. Все книги, монографии и статьи появились потом. И автор неопубликованного рассказа, разумеется, никак не мог воспользоваться ни одним источником, вышедшим в эти годы…
Феоктистов рассказывает о необыкновенном моменте в жизни писателя. Ф.М. Достоевский вместе с поэтом-петрашевцем С.Ф. Дуровым только что вышли из Омского острога, в котором четыре года отбывали наказание за участие в демократическом кружке М.В. Петрашевского. Одному из них, Достоевскому, вскоре отправляться в солдаты. Судьба другого решается у нас на глазах – уж слишком он болен. И ситуация необычная. Эти двое вчерашних каторжников переводят дух, приходят в себя не где-нибудь, а в доме у полковника К.И. Иванова. Хотя он женат на дочери декабриста Анненкова, и, следовательно, должен симпатизировать политическим ссыльным, но, всё же, столь высокое воинское звание, казалось бы, обязывает быть осторожнее с откровенным вниманием к государственным преступникам, особенно накануне собственного перевода в Петербург. Ан нет… Каждый сюжет в рассказе выписан совершенно естественно, как будто бы автор давным давно детально знаком с подробностями двухнедельного пребывания Достоевского во внеострожном пространстве Омской крепости. А ведь каждый факт, связанный с этим периодом жизни будущего автора «Записок из Мёртвого дома», впоследствии по крупицам разыскивался и выверялся исследователями. В первом, вышедшем в 1928 году, томе Писем Достоевского, впервые были опубликованы послекаторжные письма писателя 50-х годов, среди которых брату, женам декабристов П. Анненковой, Н. Фонвизиной, Э. Тотлебену, А. Врангелю и другим. Именно в них Достоевский рассказывает обо всём, произошедшем с ним в Омске, сразу по выходе из острога и о ближайших планах на будущее. Скорее всего, Феоктистов опирался на эти письма Достоевского, как на главный источник для создания своего рассказа. В таком случае – честь и хвала его доверию частным письмам, воображению и писательскому мастерству. Конечно, были ещё «Записки из Мёртвого дома», но в тексте представляемого рассказа реалии «Записок» звучат глухим и не читаемым фоном. Любопытно, что Феоктистов весьма туманно отмечает роль в судьбе Достоевского коменданта Омской крепости А.Ф. де Граве. Выпущенные на свободу арестанты всего лишь отмечаются в комендатуре. Второе упоминание о коменданте в рассказе связано с исходящим от него уведомлением о том, что Достоевскому пора отправляться к месту солдатской службы в Семипалатинск. Из рассказа ясно, что комендант знал и о проживании вчерашних каторжан в доме К.И. Иванова, и о том, что Достоевского по дороге нагонит и «подвезёт» к месту службы обоз с канатами. Поскольку комендант не препятствовал этим поблажкам, тем самым он помогал Достоевскому. Повторюсь, что Феоктистов ведёт рассказ как будто о давно известном. В единственном месте он считает уместным «устранить некоторую неточность, прочно укрепившуюся во всех биографических справках и очерках о времени пребывания в Омске после выхода с каторги. Везде говорится о том, что он жил у Ивановых «около месяца». На самом деле Достоевский гостил у Ивановых немного более полумесяца, а «около месяца» жил у них Дуров». И снова читателю не даёт покоя вопрос: «Откуда у Феоктистова такая уверенность?..»
В год трёх юбилеев Достоевского никому не известный рассказ человека, внесшего значительный вклад в развитие литературного процесса в Сибири, заслуживает внимания читателей.
|
|