| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск пятый
Рифмы и ритмы
Самое ценное в жизни и в стихах - то, что сорвалось.
Марина Цветаева
Сергей Гудалов
А ЛЮДИ СПЕШИЛИ, НЕ ВИДЯ НИ ЖИЗНИ, НИ СМЕРТИ…
* * *
Что мне осталось? Звёзды в горсти,
Сонная лунная рябь.
Лёгкое тёплое слово: «Прости».
В глаза мне упрямая прядь.
Серый унылый асфальт мостовой,
Лента дорожной тесьмы.
Что мне осталось, коль я не с тобой?
Что мне осталось? Весь мир.
* * *
Можно подумать: «Бесчеловечно».
Можно подумать: «Божественно».
Просто сказать-то особенно нечего,
Если уходит женщина.
Любых объяснений докучная пошлость…
И проще ответить: «Я сам решил…»
Прошлое только тогда уже прошлое,
Когда наступает день завтрашний.
Но если уже не вчера и завтра
Ещё? И откуда ждать помощи,
Когда осознаешь, что ты тоже автор
Этой сегодняшней полночи.
ГРЕХОПАДЕНИЕ
Ну что ж, допустим, что Луна всего лишь спутник
В асфальта зеркало глядятся ночь и дождь;
Романтика пустилась на уступки:
Темно и слякоть.… Рядом ты идешь.
Ночь плачет, в водосточных трубах ропщет;
Что дать тебе взамен тебя самой?
Ты намекни мне, милая, попроще;
Чуть раньше, чем откроется замок
Двери входной…. Смеёшься ты…. Красива!
Смеёшься – пусть, но красота – талант…
И ничего взамен не попросила,
И половинку яблока дала.
ALTSTADT IM BREMEN
Медный император не выдернет
ногу из стремени,
Я ищу душу Бремена.
Я ищу душу Бремена…
На заплёванных ступенях музея –
окурки.
В кожаных куртках,
В лицах студентов, в походке
беременных
Я ищу душу Бремена…
В каменных сфинксах,
В пятнах резинки жевательной.
Луны ножик финский.
Я найду обязательно
Душу древнего города –
На узких его мостовых
мокро, холодно.
Я ищу душу Бремена…
Душу времени.
Двое рядом со мной
Упоённо целуются.
Не обнимайтесь – сомнёт
Время объятья; останутся улицы,
Император; соборы царапают небо
И будут царапать… забавная небыль
Любви… между вечным небом
и камнем
Улыбкой раздвинуты тучи над городом
Amen.
КОШКА
Там, где две улицы, сойдясь,
образуют площадь,
Сидела Смерть; в ведре перед ней –
картошка.
А рядом с ней Жизнь продавала
букет из ромашек;
Люди подходили, приценивались,
бежали дальше…
Шёл снег…. Первый снег укрывал
отсыревшие листья и площадь,
В одно из окон глядела старая
старая кошка.
А люди спешили, не видя ни жизни
ни смерти,
Хотя о цене спросили обеих,
измерив
Меркой ответ, как шагами
измерили площадь…
И только маленький мальчик заметил:
«Мама, там кошка…. Там кошка».
КОЛЛЕКЦИОНЕР
Стала бабочкой за стеклянной мутью,
Казавшейся мёртво пришпиленной и непрочной,
И вдруг распахнула цветные лоскутья,
И я тебя выпустил в зимнюю форточку,
Где белые хлопья случайного чуда
Ложились на белый плацдарм остановок.
Скажите, где бабочки в холод ночуют?
И что в жизни бабочек основное?
Без чего их полёт станет в миг лицемерной
Игрой? Что я о бабочках знаю? Впрочем,
Только то, что добыча коллекционера
Иногда улетает.… Иногда же не хочет.
* * *
Как рыбе, на которую скопа
Обрушится из воздуха, мне странно,
Скажи – где след былого, где стопа
Дорогу протоптавшего титана?
Цветы. Дороги нет – одни цветы
Охватывают душу слева, справа…
Они как звенья кружевной цепи,
Как жизни над безмолвием расправа.
Такая странность замереть, застыть
Сегодня здесь, а завтра – нет...Сегодня,
Здесь только я и только-только ты
Меж лепестков мелькнём.…И ветер поднял
Смущённых нас.…И тут, и там, и здесь
Пусть клонятся цветы, цветы – не лица…
Поверить снова? Я и ты из тех,
Кому приходит время распуститься.
* * *
В раю февраль особенно эффектен.
Снежинки точно белая пыльца
Цветущей смерти. Этот мир бездетен,
Добро без зла – надежда не сбылась.
В раю февраль, и Ева словно ива –
Созвучно ветру шелестят слова…
Слова без веса, красота изгиба
Ветвей и губ заставила солгать.
В раю февраль. Кран капает на кухне,
Вода стучит в реальности ладонь.
Однажды этот рай, конечно, рухнет,
И будет март, и всё возьмёт потоп.
|
|