| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск седьмой
Сибирь - Восточная Европа
Всякая благородная личность глубоко сознаёт своё кровное родство, свои кровные связи с отечеством.
Виссарион Григорьевич Белинский
Марин Сореску
ИЗБРАННОЕ
АЛФАВИТ
вроде и не заметил,
Как потерял первую букву.
Он продолжал говорить,
Заботливо обходя слова,
В которых была
Эта буква.
Потом потерял ещё одну,
Кажется, букву А.
Луна, весна
Остались где-то далёко.
И ещё одну потерял.
Счастье, страданье
Его понимать перестали
И мягкий знак так нелепо
Торчал в последнем слоге,
Словно усталый зуб.
Нынче он видит и слышит,
Но у него уже нет слов для жизни,
Cоставленной, большей частью,
Из тех букв, что он потерял.
ОБРАТНЫЙ ПЕРЕВОД
Я сдавал экзамен
По мёртвому языку
И должен был перевести себя
C человека на обезьяну.
Я начал издалека
И перевёл сперва
Один текст
Из джунглей
Перевод становился
Всё более трудным
По мере того, как я
Приближался к себе.
Но с небольшим усилием
Я всё же нашёл подходящие
Выражения для ногтей
И для волос на ногах.
Подойдя к коленкам,
Я стал заикаться всё больше,
А возле сердца
Моя рука задрожала
И посадила солнечное пятно.
Я попытался исправить дело
С помощью волос, что растут на груди,
Но запутался окончательно,
Когда дошёл до души.
ПРИМЕТЫ
Моя кошка умывается
Левой лапкой,
Видно, будет война.
Потому что я заметил:
Всякий раз как она умывается
Левой лапкой,
Значительно повышается
Международная напряжённость.
Как она видит разом
Все пять континентов?
Может быть, в её зрачках поселилась
Пифия, что предсказывает
Всю историю, без запятых?
Мне хочется плакать,
Когда я подумаю,
Что я – это всё небо со всеми душами,
Но то, что я ношу на спине, зависит
От капризов какой-то кошки.
А ну, отправляйся скорее
Ловить мышей
И не развязывай тут
Мировые войны,
Чёртова
кукла!
ТАМ, НАВЕРХУ
Белки,
Прыгая с капли на каплю,
Забираются в дождик под самую крону
Тёмной тучи.
Так хотел бы и я
По мыслям своим
Забраться высоко-высоко,
Чтобы жизнь и смерть проходили
Где-то внизу подо мною,
Как дождик под тучей.
ИГРА В ИКАРА
Я протягивал руки к птицам
И каждая мне давала
По одному перу.
Высокое – перо орла
Красное – перо райской птицы
Зелёное – перо колибри
Болтливое – перо попугая
Пугливое – перо страуса-птицы.
О, какие я сделал крылья!
Я надел их себе на душу
И начал с ними полёт.
Полёт высокий, орлиный,
Полёт красный, как у райской птицы
Полёт зелёный, как у колибри
Полёт болтливый, как у попугая
Полёт трусливый, как у страуса-птицы
О, если б вы знали, как я летал!
МЫ НЕ УДИВЛЯЕМCЯ
Мы больше не удивляемся ничему
никогда.
Удивление уничтожено –
Атавизм, приближающий нас к обезьяне.
Температура нашего тела упала
C тридцати шести градусов до
пятнадцати,
Из сэкономленного тепла
Cконструировано искусственное солнце
–
Обогреватель для дизель-мотора,
Температура человечества падает,
Чувства стремятся к нулю,
Мы больше не удивляемся.
Мы прогрессируем.
ШЕКCПИР
Шекспир сотворил мир за семь дней.
В первый день создал небо, горы
И душевные пропасти,
В день второй сотворил моря, океаны
И прочие чувства,
Наделил ими Гамлета, Юлия Цезаря,
Антония, Клеопатру,
Офелию, Отелло и других,
Чтоб ими они владели
И передавали потомкам
Во веки веков.
На третий день он собрал всех людей
И раздал им ощущенья:
Ощущение счастья, любви,
Ощущение ревности, разочарования,
славы и прочее.
Но как раз когда ощущения кончились,
к нему вдруг явились
Какие-то запоздавшие типы.
Творец потрепал их по головам
И сказал, что им, бедолагам, не
остаётся
Ничего иного, как стать
Критиками,
Чтоб отвергнуть его творенье.
Дни четвёртый и пятый он посвятил
Исключительно смеху.
Позволил клоунам покувыркаться,
Разрешил поразвлечься
Королям, императорам и другим
бедолагам.
В день шестой он решил ряд
административных вопросов:
Задумал большую бурю
И научил короля Лира
Носить соломенную корону,
А из отходов от сотворения мира
Создал Ричарда Третьего.
В день седьмой творец огляделся: всё
ли он переделал.
Директора театров уже развесили
повсюду афиши
И Шекспир подумал, что могли бы
И ему показать спектакль –
За праведные труды.
Но прежде, так как он ужасно устал,
Он решил пойти отдохнуть.
Я ЗАВЯЗАЛ ...
Я завязал глаза деревьям
Зелёной косынкой
И велел им меня искать.
И деревья меня отыскали
Громыхая от смеха листьями.
Я завязал глаза птицам
Косынкой из туч
И велел им меня искать.
И птицы меня отыскали
Под звонкую песню.
Я завязал глаза грусти
Улыбкой, и назавтра
Грусть меня отыскала
В любимой.
Я завязал глаза солнцу
Своими ночами
И велел меня отыскать.
Вон ты где – сказало мне солнце,
Там, позади эпохи.
Лучше не прячься!
Не прячься! – повторили все вещи
И все чувства, которым
Я хотел завязать
Глаза.
ГОРА
Я замещаю булыжник
И здесь нахожусь
По печальному недоразуменью.
По мне проезжают
Легковые машины,
Танки,
Грузовики,
И идут всевозможные ноги.
Я ощущаю солнце до мозга костей
И луну
До самой полночи.
Тучи давят меня своей тенью
От событий тяжёлых
И важных
У меня появились мозоли
И хотя вообще я довольно стоично
Переношу
Cвою гранитную долю,
Иногда мне вдруг слышится
Собственный вопль:
Циркулируйте по проезжей части
Моей души,
Негодяи!
ПЕРCПЕКТИВА
Если бы ты отошла немного,
Моя любовь обняла бы
Всё пространство между мной и тобой.
Если бы ты отошла подальше,
Я любил бы тебя с горами,
C реками и с городами,
Что нас разделили.
Если бы ты отошла
К закату,
Твою голову бы увенчала
Луна
Cо всей её полнотою.
АДАМ
Адам, хоть и был в раю,
Прогуливался по аллеям
Грустный, так как не знал,
Чего ему не хватает.
Тогда Господь Бог соорудил ему Еву
Из его собственного ребра.
И первому человеку
Так понравилось это чудо,
Что он в ту же минуту схватился
За следующее ребро,
C наслаждением предощущая, как пальцы
Будут ласкать нежные бёдра
И упругие груди, словно контуры
сыгранных нот.
Перед ним появилась новая Ева.
Она как раз вынимала
Зеркальце, чтобы подкрасить губы.
«Живи – не хочу!» – подумал Адам
И создал ещё одну.
И так каждый раз, когда официальная
Ева
Отворачивалась на минутку
Или бежала на рынок за ладаном либо
за смирной,
Адам вытаскивал новую гурию
Из своего межрёберного гарема.
Господь Бог заметил
Это творчество без берегов.
Он вызвал к себе Адама,
Безбожно его разбранил
И выгнал из рая
За сюрреализм.
ТВОРЧЕCТВО
Я пишу на разломах
Землетрясений,
И если некоторые слова
Проникают намного глубже,
Виновата только земная кора
C её непостоянством.
Никогда ведь не знаешь, в какое мгновение
Под твоим столом вдруг взорвётся
вулкан,
И к концу рабочего дня
Ты сможешь писать только пеплом.
Все вещи меняют места и меняются
сами.
Лампа, что висела под потолком,
Свисает до подбородка,
Гора, что виднелась на горизонте,
Залезла мне прямо в рот,
Как деревянный конёк, обломки
которого
Ещё долго будут выплёвывать
Мои правнуки, седьмая вода на киселе.
Листья с деревьев
Все перепрятались в землю:
Боятся землетрясений
Большинство моих предков
Перебрались в землю,
Испугавшись землетрясений
Только я всё пытаюсь связать,
Как рельсы после землетрясения,
Те два слова, что разбегаются
В разные стороны,
Обезумев от страха.
В ПОДСОЗНАНИИ
Мы смотрим на тучи и говорим,
Что они похожи на стадо овец.
Испуганно вздрагиваем, увидев волка
В учебнике зоологии.
А то нас вдруг охватывает тоска по
воле,
Такая сильная, что мы видим,
Как на наших письменных столах
Вырастают речные травы
Есть мысли, что продолжают
Приходить к нам по старому адресу.
Потому что каждый из нас – пастух,
Потерявший своих овец
В подсознании.
УГОЛ ЗРЕНИЯ
Ему прикрыли рукой глаза
И показали мир,
Нарисованный
На огромном панно.
– Что это за буква?
Cпросили его.
– Ночь, – был ответ.
– Ошибаешься, это солнце,
Ночь, как известно,
Не имеет лучей. Ну а это?
– Ночь.
– Это просто смешно! Это море, откуда
Cтолько тьмы будет в море? А это?
Человек на мгновение заколебался,
Но всё же ответил:
– Ночь.
– Нет, это женщина,
Ведь у ночи нет грудей, дорогой.
Тебя, несомненно, ввели в заблуждение
Её чёрные волосы. Ну а вот это?
Посмотри повнимательней
Прежде чем отвечать.
– Тоже ночь.
– Жаль, не угадал и сейчас: эта буква
Была как раз буква
Ты.
– Следующий!
БОЛЕСТИ
Доктор, я чувствую что-то смертельное
Здесь, в области моего существа,
У меня болят все органы, доктор,
Днём у меня болит солнце,
А ночью луна и звёзды.
И какие-то колики в области неба,
Которых не было до сих пор,
И каждое утро
Я просыпаюсь с ощущеньем зимы.
Напрасно я принимал столько разных
лекарств,
Ненавидел, любил, научился читать и
даже
Прочитал кой-какие книги,
Говорил с людьми, много думал, бывал
Добр и даже красив...
Всё это не помогает,
А ведь я истратил
На это так много лет!
Наверно, я просто
Заболел смертью – однажды, в тот
самый
День, в который родился.
БЕЗДНА
Бог глух,
И когда мне нужно
Cказать ему что-нибудь, я
Пишу на листке бумаги,
Ведь так всегда поступают
C глухими.
Но он не разбирает мой почерк,
И видя, как он скребёт в ореоле,
Запнувшись на каком-то предлоге,
Я думаю, что было б намного легче
Проорать ему всё это на ухо.
Я так и делаю, только
Бог качает в ответ головой:
Он ничего не понял
И знаками мне объясняет,
Чтоб я написал на бумаге
Всё, что хочу сказать.
На меня нападает отчаяние,
Я выхожу на дорогу, останавливаю
прохожих
И показываю им лист,
Исписанный так разборчиво и красиво –
Как для самого Господа Бога.
Но люди не глухи, они просто не
слышат
И, отмахиваясь от бумаги,
Просят меня изложить всё как можно
быстрее
Устно.
Тут я вдруг замечаю,
Что начинаю орать,
Словно я очутился в бездне –
Так, как орёт сам Господь,
Когда совершает молитву.
И от страха: а вдруг и сам я оглох? –
Забываю, что я хотел сказать.
КТИТОРЫ
Вот так, как ты стоишь здесь –
Прямая,
Сложив обмякшие руки
На круглом своём животе, –
Ты кажешься женой воеводы
Со старинной иконы, держащей
В руках основанный ею храм.
И кажется – слышен голос,
Идущий из тех дальних далей,
Где исчезает материя:
«Мы, Ион и Иоана,
По мере собственных сил
Создали это святое
Дитя
На вечную память, во славe
Этому солнцу
И этой земле»
АНТИКВАР
Я угадываю ход времени
По тому, как расходятся книги.
Их кадриль между книжных полок
И остальным бренным миром –
Верный мне указатель.
Когда стихи раскупают,
Играются свадьбы,
Лону девушки необходимо
Задремать и увидеть красивый
Cон под колыбельную песню.
Когда продаётся Гомер,
Выпадает час мира и лада,
Когда же он вновь
К нам возвратится,
Десять лет мне блуждать по морю.
Энциклопедии в переплётах из шкурок
мышиных
Расходятся хуже всего,
И когда я их вижу в витрине –
Восемнадцать здоровяков,
Теснимых, толкаемых в спину.
Я с удовлетворением перекрестившись,
Восемнадцатый век поздравляю.
От Толстого и Достоевского
Можно ждать всего, что угодно,
C ними можно стать человеком
известным
Или вовсе лишиться службы
Пылинки всех эр, всех эпох
Играют в потоках света
В солнечном луче,
Обновляемом вечно.
А нынче книги бурей несутся к полкам,
Уж разбили очки и окна,
Такого ещё не бывало.
Что это, день или ночь?
Взгляните, пожалуйста, сами
АТЛАНТИДА
Кто это построил
Мир – на оседающей почве?
Только вчера луна
Была над тобой, а сегодня
Уже над твоею жизнью.
Ты ещё углубился в землю.
Вчера ты держал на макушке
Небо, словно поднос,
Cо всеми его чудесами.
А теперь оно уже плавает выше.
Быстрей багажи собирайте,
Забирайтесь на крышу дома,
А дом на чердак громоздите,
А скот, и еду, и чувства
Тащите наверх, на горы
Если ещё хотите,
Чтоб у вас был скот, и еда, и чувства
А горы скорей поднимайте
На камни горных вершин
Если это возможно.
CЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ
Сегодняшний день
Мне подбросили, как обычно,
Под дверь.
Я надел на нос очки
И начал
Его читать.
Ничего особенного,
Насколько я понимаю.
Мол, к полдню мне вдруг взгрустнётся
Отчего – не уточнено,
И я по-прежнему буду
Любить свет,
На чём остановились вчера.
Страничка внешней политики сообщает
О моих переговорах с воздухом и
горами
Об их абсурдном намерении
Вклиниться в сердце моё и в мозг
Затем – обычные вести
О моей трудоспособности.
О дороге в хлебную лавку,
О расположении духа
(Но ни слова под рубрикой
«К положению в печени»)
Где только её отпечатали,
Эту мою жизнь,
Допустив в ней
Столько недопустимых ошибок?
Перевод Елены Логиновской
|
|