| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск второй
Виктория Кинг
ЗА ГРАНЬЮ НЕИЗВЕСТНОГО
Главы из новой книги
Страница 1 из 2
[ 1 ] [ 2 ]
В ясном, холодном мозгу Алеши возник образ погибшего тренера. Старый боксер однажды, разгоняя драку, сам попал в тюрьму и оказался в камере. Ему пришлось биться с заключенными, словно на ринге, на него делались ставки по ходу боев, но окровавленный, с разбитым лицом, он не сдался, выдержал, и то время, пока он находился в отсидке, зэки боксера уважали. То, что он поведал об этой странице своей жизни, мгновенно всплыло в сознании Кириллова.
Команды тренера зазвенели в голове: «Первое -поздоровайся», - и Алеша произнес, громко, с чувством полного достоинства:
- Здорово, добрые люди!
На нарах никто не шелохнулся и в ответ не прозвучало ни вздоха, ни даже - «угу»…
«Вторая команда: встань спиной к стенке и... держись, Алеша»...
Алексей сделал шаг в сторону от двери и прижался спиной к шершавой стене камеры. Подождав немного, сказал, что хочет поговорить с «паханом», - с нар никто не ответил...
Тогда Алексей сполз на корточки, снял носки, медленно накрутил их на кулаки, обул башмаки на босу ногу и вытянулся у стены. Часы шли за часами, а он стоял и смотрел вперед себя, не моргая. Периодически, снова и снова просил, чтоб его представили пахану, главному, вору в законе, кто держал здесь всех в подчинении. Но на него никто не обращал внимания. Жизнь камеры текла своим чередом: приносили тюремное пойло, зэки ели, справляли нужду, копошились на нарах...
Ноги отекали, колени начинали дрожать, в такие минуты Алексей приседал, но только на несколько секунд, и опять вытягивался в струнку, впившись лопатками в стену. Руки наливались свинцом, но он держал их крепко стиснутыми в кулаки, в любую минуту готовый отразить удар.
Леша старался ровно дышать. Древнее чувство самосохранения держало его в полном и ясном сознании. Иногда ему казалось, что он засыпает с открытыми глазами и, поймав себя на этом, Алексей начинал сильно шевелить пальцами ног. «Спать нельзя, - уснешь, и тогда все, пойдешь в «курятник», к параше или под «шонку», иначе говоря - под нары, и не будет тебе больше жизни – мужское бесчестье навсегда, если ...вообще сумеешь выжить и выйти отсюда».
Мужицкий храп - не хуже часов - отметил начало ночи. По всей видимости, Леша стоял около десяти часов, жилы на ногах вспухли, отекшие ступни готовы были вылезти из обуви, подобно квашне из горшка, кровь мерно стучала в висках, но он запретил себе опускаться на корточки чаще, чем надо было. Главное, сохранить готовность к бою, не уронить себя...
«Железная воля, у меня – железная воля, умру, но не сдамся» - сказал Алексей себе только один раз, когда на доли секунд дал слабинку, мельком подумав, как ему тяжело, но теперь Кириллов вжился в эти слова, сросся с ними.
Он кожей чувствовал, - за ним наблюдают. Наступило утро, пришел день, а Алексей продолжал стоять, как влитой, словно каменный истукан или бронзовая статуя. Воля подчинила тело, а ум фиксировал происходящее в полном покое.
В земных сутках - двад-цать че-ты-ре ча-са. Без капли воды, без единой крохи хлеба. Двадцать четыре часа, ровно столько Алексей не сходил с места. Но - всему бывает конец... Дверь открыл охранник и, указав на него пальцем, резко бросил:
- Ты ! Выходи !
Еле перебирая задубевшими ногами, заключенный Кириллов шел по длинному коридору. Остановились перед одной дверью. Возня с отпиранием, кашель охранника, затем дверь распахнулась и Алексея втолкнули в двухместную камеру. На нарах слева полулежал крепкий на вид, хотя и в годах, мужчина.
- Здравствуйте.
- Привет… проходи…
Красноречивым жестом мужик указал на шонку в правом углу. Алексей сел.
- Первый раз в зоне, а?
- В первый.
- Есть хочешь?
- Хочу.
Мужчина покопался у себя за спиной и вытащил целлофановый мешок, в котором была копченая колбаса и белый хлеб. Легким движением бросил мешок в сторону Алеши.
- Вода из-под крана.
Алексей ел не спеша, степенно набрал в кружку воды и медленно выпил.
- Ну, рассказывай, господин Кириллов.
Алеша не удивился, пахан, - а это был он, - знал его фамилию. Алексей мог себя поздравить с победой, с бо-о-льшой победой, что не каждому дана в ситуации, в какую он влип..
Они разговаривали, не замечая времени. Как на духу, Алексей Михайлович рассказывал о своей жизни, с самого детства, о бизнесе и о том, что случилось за последние несколько дней. Лихой, так звали пахана, в конце концов сказал:
- Да, подставили тебя, паря. Но я проверю, с чьей стороны наезд... Ты мне нравишься, я тебя нутром чую. Хор-роший ты человек. Образованный... Уважаю...
Два дня длилась исповедь Алексея, о чем-то он рассказал «до донышка», о чем-то умолчал…
Все это время ни один из них не притронулся к грязной посуде, не убрался в камере.
На третий день, утром, Лихой мимоходом бросил:
- Так... Будто свиньи. Грязь кругом.
Алексей не отреагировал, даже не повернулся. Как лежал на спине, так и остался лежать. Всем видом показал - я не слуга, прогибаться не стану.
Сокамерник посмотрел на него исподлобья, усмехнулся и взялся за ветошь, - мол, сам уберусь... Алексей стремительно встал и, подхватив посуду, начал ее мыть. Вдвоем они быстро навели порядок в камере, ни один из них не сделал больше, чем другой. Теперь Кириллов точно знал - он принят, более того, он – почти ровня, но не забывал вежливо обращаться к Лихому на «вы»...
Дальше события развивались интригующе. Однажды на прогулке Алешу отозвали зэки и привели его в прачечную, где на облупленном, колченогом столе для белья лежал его пропавший дипломат и черная, спортивная сумка.
Щелкнув замками, он открыл дипломат и увидел пачки денег; по их высоте сразу понял, - перед ним лежала вся сумма.
Из полумрака комнаты выступил Лихой:
- Ну, что братан, все бабки?
- Все.
- Нет, не все! Сумку открой, якутяне еще 400 тысяч отдали, извинения у тебя просили.
- Забирай.
- Мне лишних денег не надо, только 150 тысяч.
- Я должен их чеченцам вернуть, остальное ваше. Спасибо за помощь.
- Ну, ну... потолковать нам надо, - буркнул пахан окружающим зэкам. Те исчезли молниеносно. Оставшись вдвоем, он ногой подтолкнул стул Алексею. Они сели.
- Тебе – как: эти деньги по назначению передать в Магадан или...
- Мг... Понимаете, дело-то ведь прибыльное. Я вам благодарен... всем сердцем... за все.Заберите мою долю в контракте, откат в баксах.
Лихой пронизывающе посмотрел прямо Алексею в глаза.
- Значит, мы возвращаем 150 тысяч и гоним мясо в Европу?
- Да...
- Простим якутян?! А то я было уже распорядился - за яйца их подвесить.
-.Не стоит, пусть работают.
- Ладно. А ты - молодец, понимающий парень... И потому... я с тобой поровну делить буду. Мои люди проконтролируют сделку, а ты посидишь здесь... Со мной выйдешь, через месяц.
На воле Алексей первым делом состыковался с Иваном, начальником личной охраны, и предупредил о своем приезде в Магадан. Кстати говоря, ничего не было удивительного, что с помощью людей Лихого, исчезновение Алеши осталось не замеченным, вроде как - человек в длительной командировке, звонить с Большой земли сложно, контракт идет - дел по горло, новости - по назначению и вовремя передаются. Те, кто знал, где обитает Кириллов – молчали, кто нечаянно открыл рот - исчез из поля зрения.
А на прощанье, Лихой крепко, по-отечески обнял Алексея: «Будь здоров, не теряйся.»
Магадан встречал Алексея Михайловича Кириллова снегопадом. Спускаясь по трапу, он по-детски вытянул руку и ловил своей крепкой ладонью снежинки, огромные и лохматые. «Дома. Я уже дома», - подумал он. Снежинки холодили ладошку, можно было разглядеть ажурную вязь их рисунка, но от тепла они таяли, - расплывались аморфной лужицей... Первый снег встрепенул в нем забытые ощущения пылкого наивного юноши, чистые помыслы которого устремлялись в смутное будущее, - хотелось дерзать, возводить новые города, покорять космические просторы, вечно любить...
- Алексей Михайлович! С приездом! - крепко пожимая руку, с радостью сказал Иван. Он распахнул дверь машины и через несколько минут, минуя ворота аэропорта, они неслись по улицам города.
- Алексей Михайлович, много было работы? Вы похудели, осунулись, но вам идет - выглядите как мальчишка.
- Спасибо, дорогой, мало не показалось, знаешь сам - стрессы, нагрузка. Ну, да ничего... введи меня в курс дела.
- Все отлично, все работают, да вы и сами увидите. Отчеты на вашем столе в офисе, когда скажете мы на совещание всех и соберем. Дома у вас тоже все в порядке.. э...ваша дочка жива и здорова, я с ней сам по телефону говорил. Единственное, - просила передать, чтобы вы не беспокоились, но домой она пока возвращаться не хочет.
- Ясно.
- Алексей Михайлович, а у хароновских новый парень объявился, чересчур шустрый, нос везде сует. Зовут Евгений, Женя... Говорят, сам Харон ему благоволит. У вас на этот счет какие-нибудь распоряжения будут? Может, его прижать?
- Иван... осмотрюсь - тогда скажу. Что еще нового?
- Знаете, у нас в городе несчастье за несчастьем.
- Что такое?
- Алексей Михайлович, главного геолога нашего геологоразведочного института в Подмосковье нашли, в сосняке - убитым. Он в командировку уехал две недели тому назад, отчеты в министерстве сдавать, - и пропал. Вчера сообщили: мальчишки в леске его обнаружили, документы все при нем... Убит очередью из автомата. Следствие идет.
- Страшная новость. Он же просто геолог.
- Так это еще не все, Алексей Михайлович. Помните, вы ездили рыбачить с еще одним геологом не задолго до вашего отъезда?
- Конечно, помню, - а с этим что случилось?
- Охотники в тайгу ушли поохотиться, и в каком-то месте собаки раскопали валежник, а он там вместе с женой, в яме завален, ни одежды на них, ни рюкзаков. Схоронили их вместе.
Алексей покачал головой:
- Бог ты мой, хороший был мужик, и она славная тоже. Жаль людей.
Почти сразу же у Алеши возникла догадка, кто и зачем убирал его знакомых. Геологи знали, где и какие месторождения находятся в этих краях, глубину залеганий, запасы... Одного он только не мог понять - зачем же их убивать? Неужели жалко было поделиться или найти другие возможности? Без умных голов не бывает прибылей… Какая бессмысленная жестокость... Ему стало горько, - ведь он с одним из погибших, задумывал не только золото добывать, а еще дорогу к «Дайке» провести, поселок построить, людям работу дать...
«Харон, ему все мало! И зачем столько золота? Золотой песок из этих мест рекой льется, а теперь еще и алмазы будут... Сколько человеку надо в этой жизни? Нет, конечно, много работаешь - должен жить комфортно, но ведь с собой на тот свет ничего не унесешь. Где-то читал Алеша: в этом мире мы всё берем в долг, на время...
К чему бы Харон и его люди не прикасались, оставляли после себя кровь, трупы и слезы... Даже вору в законе не нравились эти методы, хотя таким, как Лихой, вообще законы не писаны. Удержу, кроме воровского кодекса, для Лихого-пахана нет, но и он хмурился и негодовал. Правильно говорят: Харон - перевозчик мертвых.
Но зачем же он выбрал мишенью Алешу и Алешино окружение? Может по старой памяти? Ну, подрались как-то крепко – пацанва!... Дел общих в те далекие времена не было.
«Что же мне теперь делать? У меня много компаний, за последние годы бизнес разросся... Но влип, хуже некуда. «Кур в ощип» - это я. С одной стороны - Лихой, с другой - Харон, хоть ложись и подыхай... Грустно...», - нелегкие раздумья поднимали смуту в Алешиной душе.
После возвращения Кириллова его подчиненные и близкие заметили, как он изменился. Стал замкнут и еще более строг. Даже говорил теперь медленно, с оттяжкой, тщательно подбирая слова, больше слушал, меньше рассуждал.
Вскоре его любимый спортивный зал был заново отремонтирован, но Алексей туда не ездил. Основное время проводил в офисе. Ему пришлось смириться, что поверенный Харона - Женя - уверенно и нагло включается в разработку Алешиных проектов, парень он смышленый, но чувствовалась в нем какая-то червоточина.
Иногда на горизонте появлялись люди Лихого, отчитаться о действующем контракте. Лихой был доволен результатами.
Единственной проблемой оставались поставки оружия, он спрашивал Исмаила, для чего оно им, и куда они его будут отправлять. Исмаил отвечал уклончиво. И, в конечном итоге, Алексей категорически отказался, ведь оружие когда-нибудь выстрелит, прольется кровь, а он не желал быть к тому причастным.
Полтора года пронеслись быстро... От добычи алмазов пошла прибыль.
Исмаил появился как всегда неожиданно. Не успев поздороваться, бросил холщевый мешок на стол и вкрадчиво, но веско сказал:
- Алексей Михайлович, просьба есть, камушки в Швейцарию перебросить. Кроме вас никто не сможет, только вы имеете дипломатический паспорт. Билеты – бизнес-классом, как полагается, - гостиница пять звезд, в сопровождении Женя поедет, кого-нибудь из своих возьмете.
- У вас же все схемы отработаны, или пролетели где-то? Это опасно. Не поеду.
Исмаил доказывал, уговаривал, но Алексей стоял на своем.
В тот день Алеша работал допоздна. Вернувшись домой, не мог уснуть до рассвета. С первыми лучами солнца, будто что подтолкнуло его, он поднялся и подошел к окну. У подъезда стояла, переминаясь с ноги на ногу, девушка. Алексей не поверил своим глазам - это была его младшая дочь. Едва накинув халат, с бешено бьющимся сердцем, сбежал по лестнице:
- Доченька, ты?! Вернулась!
Он вглядывался в ее лицо, обнимал, целовал в затылок, гладил плечики и еле сдерживал слезы.
- Пойдем, пойдем домой, мама обрадуется.
- Папка, прости...
- Ничего, ничего, ты уже дома. Как же ты очутилась одна на улице?
- Я сама пешком пришла.
- Мне говорили, ты была в Москве, потом где-то на Украине. Почему все это время не звонила?
- Да, намоталась. Он разлюбил меня, пап. Драться стал. Я терпела, долго терпела. Запирал меня… На днях прилетели в Магадан, я его просила разрешить мне с вами увидеться, а он запретил даже к тебе звонить. Вчера поздно вечером с кем-то поговорил по телефону и выгнал меня… прямо на улицу. Сначала я плакала, а потом... пришла сюда, к дому. Хотела дверь открыть, а код поменяли, вот и стояла, ждала.
- Сволочь он, бандит. Как же ты не разобралась? - зло ответил Алексей.
Да нет, со временем-то поняла, чем Рустам занимается - рэкет, финансовые махинации, только поделать ничего не могла.
Может быть, впервые за много месяцев Алексей улыбался, готовил сам завтрак, разливал чай... Вся семья была в сборе, и казалось, самое худшее осталось позади.
Не прошло и недели - Лихой попросил немедленно приехать в Хабаровск.
Лихой умирал.
Умирал от рака в отдельной палате лучшей больницы города. С печалью смотрел Алексей на исхудавшее лицо старика. Приоткрыв глаза и увидев Алешу, Лихой вяло улыбнулся:
- Леха, хочу тебя наследником сделать, знаю, тебя братва уважает, подчиняться будет беспрекословно. Хозяйство мое большое, ему голова нужна. Время меняется, на старой дури не проедешь, умных людей набираем, учим, помощники у тебя будут отличные... Что скажешь?
- Спасибо за доверие… Но не смогу я... Не говорил вам, но у меня дети есть, две дочери... Да и не мое это - воровское дело. К этому смолоду привыкать надо. Не так воспитан. Простите.
- А… наконец-то сказал! ... Дочка младшая вернулась?
- Вернулась.
- Что ж, это моя личная услуга тебе, Алеша. Предсмертный подарок… Кха-кха, - Лихой закашлялся кровью, - не поминай лихом старика.
- Вы?! Как вам удалось?
- Какая разница, Алеша. Могу... А теперь о деле. Контракт наш заканчивается и ты – свободен, не должен общаку ничего. Но если будет худо - тебе помогут.
- Господи!
- Э, я не ангел, я вор в законе… не благодари, это моя воля... На похоронах не светись, уезжай... Прощай, паря...
Алексей оставил Лихого позади закрывшейся двери палаты. Одного, с похудевшими иссохшимися руками. Их желтый цвет еще сильнее оттенял крупные синюшные ногти.
Процесс умирания глубоко личностен, уход из жизни в муках, или тихо, во сне, дается от Всевышнего, а, может, по земным заслугам. Сакральность смерти подчеркивает суетность человеческой жизни и никакое былое могущество не может ослабить, облегчить муки тела и души...
После встречи с Лихим Алексей закрылся в номере гостиницы и пил водку. Плакать не мог - пил, стакан за стаканом. В голове - пустота... С прямой спиной, сидя на стуле, он подхватывал куски красной рыбы, торопливо отправлял в рот и, медленно разжевывая, смаковал, затем с шумом швырял вилку на стол, глотал крепкую, обхватывал голову руками и раскачивался в такт придуманной им песне-вою, потом замолкал и начинал дико хохотать.
Со стороны могло показаться, - мужик сходит с ума. На самом же деле, сквозь алкогольный угар Леша пытался прорваться к собственному Я, закованному в тяжелые, ржавые кандалы: собственных поблажек, попранных идеалов и усеченных принципов.
Время и случай свели Алексея одновременно не только с ворами, бандитами, бизнесменами, но и с чиновниками на вершине власти, чьи решения могли менять жизнь страны в лихорадке политических и экономических перемен. Стойкость и ясный ум держали его на поверхности. При любых коллизиях ему удавалось выдерживать напор со всех сторон. Многие говорили - Кириллов удачливый, деловой мужик, к нему деньги сами плывут; уважаемый специалист, заводы строит; благотворительностью занимается, людям работу дает, рапортует куда и когда надо. Да, упаковка у него - экстра, каждый позавидует. И результаты неустанного труда, как говорится, - классные.
А вот, мира в себе нет... Алексей пытался понять, кем он стал. Сейчас ему хотелось только одного - бросить все, бежать, куда глаза глядят. Уйти далеко-далеко и начать все сначала.
Самоанализ, «разборка полетов» - давались нелегко... «А, может, меня сглазили? Колдуна надо найти или к знакомой бабке-шаманке поехать на Чукотку, пусть пошептала бы, травками попоила...»
* * *
Лидия Сергеевна включила свет, ей страшно хотелось пить и она вышла на кухню, открыла холодильник и налила воды в стакан. Вошла медсестра:
- Лидия Сергеевна, как себя чувствуете?
- Ничего, воды захотелось, не волнуйтесь, идите спать.
- Хорошо, если плохо станет, позовите.
- Конечно, конечно, спасибо.
Лида вернулась к себе в спальню, думая, как за внешней стороной событий невозможно, порой, угадать, что происходит в душе у человека. «Сколько тайн и секретов у каждого, информации, которую невозможно передать, доверить никому на свете. Лешины письма - сколок, не более, за ним бездна неизвестного, что было для него ежедневным потоком бытия.»
Тени на потолке поменяли свои очертания. Будто кораблик на волнах и острова... Да... жертвы кораблекрушения, далеко в океане напоровшись на рифы, бросали бутылку с запиской - координатами, именами, словами «прости» своим близким, с предупреждением об опасности в далеких водах... Верили, прибьет ее где-то к берегу и, может, откупорит бутылку человек добрый и придет в одночасье спасение. Ждали, умирали с надеждой... Вот и книга, - что та бутылка, в океан брошенная... Правда, не из океана - из тайги ко мне пришла. Почему я ее купила? Непонятно...Фатум... Таинственные связи человеческих судеб...
Меня занимал вопрос, когда же Алексей Кириллов находил время писать профессору? В суматохе дел и событий, каким образом он находил минуты одиночества, чтобы рассказывать о себе? Вообще, очень странно, что Алексей так опасно откровенничал с профессором Говоровым, Наверное, верил, - не уйдет его исповедь дальше письменного стола старого интеллигента. И был прав, столько лет профессор хранил его письма, лишь в преддверии смерти передал их Дарье. В свою очередь, она, вряд ли всё рассказала об Алеше в своих записях... Так, чуть-чуть завесу приподняла.
Но описывала она в дневнике разные эпизоды из жизни Алексея, почерпнутые из писем. Среди них есть и забавные, читая, я не только переживала за Лешу, но и хохотала, у него хватало юмора подмечать смешные штришки в событиях. Сюжетом для хорошей комедии могла оказаться сдача одного из очередных Кирилловских объектов.
«Объект» был начинен суперсовременной технологией, на торжество собрались представители министерств из Москвы, местная знать и политическая элита. Съехалось человек сто пятьдесят. Церемония проходила в лучших традициях постсоветского времени: перед входом на новый завод натянули красную ленточку, поставили трибунку с микрофоном, две пальмы в кадках, по бокам разместили горшки с цветами.
В поздравлениях - сплошной елей и медовые речи, а за ними - на улыбке и благородных восхвалениях - обычная зависть. Застолье после торжественной части понравилось всем. Еды и питья хватило бы на полк солдат. Многие были приглашены на завтрак следующего дня к важной персоне из Москвы.
С головной болью Алеша прибыл к восьми утра в гостиницу. Вип-персона занимала самый большой номер в отеле, в гостиной накрывали на стол три вымуштрованных официанта. Люди подтягивались, как-то споро все уселись и стали чинно ждать. Ожидание затягивалось. Алексей вяло отвечал на вопросы и украдкой наблюдал за присутствующими.
Мужчины с чопорной миной и выражением похмельной муки, гладко выбритые и надушенные французскими парфюмами, в туго завязанных галстуках, с опухшими глазами в синюшных ободах, умничали перед двумя женщинами, сидевшими с прямыми спинами, в костюмах а ля бизнес-вумен, с ярко накрашенными ногтями и свеженаложенной косметикой.
Дамы бодрились и старались изо всех сил казаться краше, чем они были на самом деле. Этот тип «мадамов» отмечен штампом стервозности и подчеркнутого элитного высокомерия, так что слова, вылетающие из-под крыльев губ с ланкомовской помадой едва цедились, а улыбки напоминали оскал волчиц, оставшихся в стае без любви.
Никто не притрагивался даже к кофе, - команды не было, поэтому все в какой-то момент занервничали. Запах свежего кофе, вид бутылок с холодным пивом и шампанским давили на психику, или как говорят, - на мозжечок. Алексей не выдержал первый и попросил налить ему шампанского. Официант откупорил бутылку, и долгожданная струйка потекла по стенке Алешиного бокала, пузырясь и играя.
В тот же момент дверь из смежной комнаты с шумом распахнулась и появилась абсолютно... голой! - в чем мать родила - вип-персона. Персона остановилась, пытаясь со сна и глубокого бодуна сообразить, где находится и что происходит. Ошарашенные, в полном изумлении, гости не успели сделать вдоха-выдоха и замерли в позах восковых фигур известного музея. У Алексея мелькнула мысль: «Бедный мужик! Дверь перепутал! Вот хохма!»
Проем двери - своеобразная рама для «випа», и картина на утреннем импровизированном вернисаже оказалась почти в духе старых итальянских мастеров. У мужчины было мускулистое тело, слегка кривоватые ноги, всклокоченные волосы на макушке, пузичко, курчавые волосы на груди и на самом важном мужском месте. Ну, не Сатир ли ?!
Утренняя эрекция вип-персоны приковала взгляды и, мгновенно вызвала непотребное восхищение в глазах женщин: «Как же я его пропустила!» - подумала одна; «У... вот это оснастка!», - отметила другая, и ее воображение вызвало смятение в пышном бюсте.
Мужчины хором крякнули, будто - стая гусаков на отгоне: «Ни х-я себе олёлё!!», и в сиюминутном сравнении со своими достоинствами, у них произошел мгновенный ступор сознания.
Алексей сделал большой глоток и пузырьки защекотали в носу, он не знал, то ли ему хохотать, то ли бежать и прикрывать мужика своим пиджаком. Но «вип», оглядев народ полупустым взглядом, спросил:
- А вы что здесь делаете?
В ответ - мертвая тишина.
Передернув плечами, «вип» невозмутимо повернулся ко всем мускулистой задницей и медленно вышел, тщательно закрыв за собой дверь. Вскоре послышался шум воды в ванной.
Все сидели тихо, не двигаясь, только официанты переставляли тарелки и чашки. Их мельтешня была спасительной. Никто не знал, как реагировать на случившееся. Если засмеяться и бросить реплику, черт его знает, - в нужный момент кто-нибудь из сидящих может этим воспользоваться - напомнить важной персоне, и тогда - не видать льгот и выгод. Рассердиться?- тоже не идеальный выход. Вот так и сидели с закрытыми ртами, с клокочущим смехом в горле, - негодуя, а, может, размышляя о бесцеремонности, вседозволенности, хамстве, пьянстве и о коварстве случая, да и кто знает еще о чем...
Не прошло и десяти минут, как «вип» вышел в деловом дорогом костюме, в тщательно затянутом красном галстуке от Версаче, гладко выбритый, и весело спросил:
Так лучше, господа?
Его мягкая, по-детски непринужденная улыбка мгновенно разрядила атмосферу в гостиной и все дружно закивали, зааплодировали, загоготали мужчины, зачирикали леди-миледи.
Бизнес-завтрак прошел в деловой и дружеской атмосфере...
* * *
А Алексею все равно пришлось возить камушки за кордон, заставили ли его, или сам согласился – неведомо...
Из последнего Алешиного письма Лидии запомнился эпизод об алмазах. В очередной раз, осенью, Алеша собирался за границу. Поздно ночью, перед отъездом, сидел в кабинете, с плотно задернутыми шторами при свете настольной лампы. Открыв холщевый мешок, набирал в ладонь полную пригоршню алмазов, словно песок на пляже, и молча разглядывал. Через какое-то время встал и, покопавшись возле стенки, открыл потайной сейф. Сейф был канадский, с хитроумным замком. Набрав код, Алеша по щелчку определил, что дверца открылась. Внутри лежали деловые папки, стопками сложенные доллары, несколько коробочек, бумаги и сверток. В свертке - Дашины письма, присланные Говоровым.
Взгляд зацепился за папку под грифом «Х». Там Алеша хранил все адреса и телефоны, копии контрактов, схемы движения финансов, координаты банков и счета, на которые перегонялись деньги для Харона. Время придет, и вся информация будет передана куда следует... Одним словом - компромат на того, чьи дела душа Алексея подспудно не принимала. Полистав страницы папки, он положил ее обратно, затем переставил коробки местами и, взяв ту, что побольше, вытащил из нее еще два мешочка.
Теперь на столе перед ним лежало целое состояние: необработанные алмазы в холщевом, бриллианты в бархатном мешочке и в полиэтиленовом - золотой песок. Указательным пальцем он разгребал то одну кучку, то другую. Бриллианты сверкали всеми цветами радуги, золотые песчинки прилипали к пальцам и их приходилось стряхивать. А алмазы притягивали взор естественным великолепием... Все эти дары матери земли были на ощупь удивительно холодными...
Потянув на себя ящик стола, он вытащил паспорта. Медленно открыл книжицы и, внимательно изучив визы, задержал взгляд на фотографиях. Отложив их в сторону, пинцетом разделил бриллианты на три ровные кучки. Это занятие отняло какое-то время. Затем Алеша, встряхнув золотой песок в полиэтилене, потянулся к стопке писчей бумаги и расстелил три листа на краю столешницы. Почесав затылок, в раздумье встал и вышел в кухню. В темноте на ощупь нашел в положенном месте чайную ложку и вернулся обратно. Ложечкой он отмерял песок и выкладывал аккуратно на листы. Золото шуршало, крупинки падали на белизну бумаги и иногда рассыпались по ней, тогда он пальцами сгребал их к середине.
Из мешка с алмазами он выбрал несколько крупных камней, - тех, что принадлежали ему в виде «отката», - и поровну распределил на три части. Свернув пакетики с золотом, Алеша взял из сейфа три коробочки, вытряхнул содержимое на полку и, повертев в руках, решил, что они вполне могут подойти для камушков. Холщовые пустые мешки для перевозки драгоценных камней лежали в одном из отделений его мощного письменного стола. Алеша вытянул три и медленно вложил в них пакетики с золотом, коробки с алмазами и бриллиантами. На столе лежали три упаковки. Всё оставшееся, Алеша закрыл обратно в сейф.
«Кажется, все готово…», - подумал он.
Не включая света в коридоре, Алексей добрался до спальни и разбудил жену:
- Таня, вставай, поговорить надо.
- Что? Что случилось?
- Ничего не произошло, поднимайся, я в кабинете.
- Хорошо, хорошо…
Алеша сидел в кресле и, опершись на спинку, раскачивался, будто маятник.
Заспанная и встревоженная Татьяна вошла в кабинет в ночной рубашке и халате, наброшенном на плечи.
- Садись, Танюша, - произнес Алексей.
Она тихонько и настороженно втиснула себя в кресло напротив и испуганно посмотрела на мужа.
- Таня...
- Да, Алеша?!
- Мы с тобой прожили…
- Ты со мной разводишься?
- Нет, я не об этом.
- Тогда, я...
- Подожди...
Алексей вдруг понял, что он не может найти правильных слов. Молча он смотрел на женщину, с которой прожил вместе столько лет.
Значит, так, - строго начал Кириллов, - ты и дочери должны уехать. Вот паспорта - три наших и три канадских, билеты уже заказаны, завтра вы их получите. Вот этого, - он кивнул головой в сторону мешков, - каждой из вас хватит до конца жизни, счет в Канаде на твое имя сообщу позже, под Монреалем я купил дом..., большой дом, полностью обставлен, прислуга, две машины.
- А… ты?!
- Времена меняются... У меня еще много дел... Я хочу, чтобы дети пошли в колледж, выучили языки, получили образование в Канаде.
- А… как же я?!
- Таня… я все сделал, чтобы обеспечить вас, и…
- У тебя неприятности?
- Нет… Все отлично. Но именно когда все хорошо... я хочу, чтобы вы уехали. Я вас люблю, вы мне дороги, поэтому прошу тебя, позаботься о девочках... Я буду приезжать.
- Алеша, не гони меня, пожалуйста.
- Таня... наши дети - прежде всего. Я не потерплю никаких возражений, и слушать ничего не желаю! Все подготовлено и вы уезжаете. Скажешь завтра девочкам... Собирайтесь и не берите с собой много вещей. Ну, сколько необходимо для... отпуска.
На глазах у жены блеснули слезы и Алеша, резко поднявшись, подошел к ней:
- Не плачь, давай без истерик.
- Ты меня никогда не любил, - шепотом произнесла Татьяна, - никогда, никогда, я это всегда знала.
- Неправда, я тебя люблю... по-своему люблю. Я с тобой жизнь прожил, понимаешь - жизнь. Худо ли, хорошо ли… Ты - мать моих детей, и этого достаточно.
- Алеша, я не смогу без тебя!
- Сможешь…
- Ты стал совсем чужим за последние годы.
- Я много работаю.
- Работа еще не все в жизни!
- Давай без дискуссий, ладно? Я тебе сказал, что вы должны сделать, и точка. А сейчас иди спать.
Он приподнял жену с кресла и под руку вывел из кабинета. Она не сопротивлялась, только по глубокой муке, застывшей в глазах, можно было понять, какой шок ей пришлось испытать. А перечить или упрашивать Алексея было бесполезно, это Татьяна знала…
|
|