| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск пятый
Божьи люди
Сущность всякой веры состоит в том, что она придаёт жизни такой смысл, который не уничтожается смертью.
Лев Николаевич Толстой
Иван Конюхов
О МОНАХАХ
От составителей. Наша новая рубрика посвящена тем, кто безгранично предан своей вере; тем, о ком мог думать Лев Толстой, когда писал, что «вера – это согласие воли с совестью».
В главе «О монахах» из рукописи сибирского обывателя Ивана Семёновича Конюхова, «учинённой» в 1867 году, рассказывается о двух подвижниках, Зосиме и Василиске, которые исходили чуть не всю Россию и, наконец, в конце XVIII столетия обосновались в Сибири, и обитали под Кузнецком до 1820г. Причём в литературоведении бытует версия, что означенный Зосима – прототип одноименного персонажа в «Братьях Карамазовых» Достоевского; великий писатель мог узнать об отшельниках от своей первой жены М.Д. Исаевой – она несколько лет прожила в Кузнецке.
Трудно пришлось в Сибири Зосиме и Василиску: «Перенесли великую нужду и едва не лишились жизни от голоду и холоду». Последователи их были весьма немногочисленны, идеи монахов на сибирской мёрзлой земле не прижились, «монастырь» прекратил своё существование и отшельники, промыкавшись здесь почти четверть века, вернулись в Европейскую Россию. «Мы жизни их не могли понять и оценить», – признаётся Иван Конюхов и добавляет, что «некоторые граждане и сельские жители называли их беглыми предтечами Антихриста».
Кто знает, как сложилась бы судьба этих необыкновенных людей, если бы они обосновались не в Сибири, «съевшей» их лучшие годы, а завели обитель в Молдавии, которая когда-то казалась им особенно притягательной. Столь же притягательной – как монастырь Святого Николая «Баламуч» (бывший схит Ситару, в 50 км от Бухареста) для нашего автора Елены Дульгеру.
Известно, что сибирское небо не оказалось ласковым и для протопопа Аввакума. Некоторым особенностям его «Жития» посвящает свой материал Татьяна Таянова, который она представила на недавнем симпозиуме в Бухаресте. Почему в Бухаресте? Не в последнюю очередь потому, что там чтят традиции православия, изучают их; известно, что последователей русского старообрядчества в Румынии ныне больше, чем во всех сибирских областях, вместе взятых.
Итак, – «божьи люди», представляющие разные времена, страны и «ветви» верования…
Источник: Отдел редкой книги Научной библиотеки Томского государственного университета. – Витр. 783; Конюхов И.С. Кузнецкая летопись / Вступ. ст., комментарий, подготовка текста М.М. Кушниковой и В.В. Тогулева. – Новокузнецк: Кузнецкая Крепость, 1995.
Между 1797 и 1800 годов в Кузнецкий округ пришли из России два монаха, избрали себе местопребывание вниз по реке Томи, на правом берегу оной, от городу около 50 вёрст, в вершине 3-х называемых курьях, от последней от города деревни Терехиной верстах в 20-ти, а от реки Томи верстах в 3-х, над озером в пустом месте. Именами в монашестве называли Василиск и Зосима; первый из них, Василиск, родом Тверской губернии, Клязенского уезда, деревни Ивелишь экономический крестьянин Василий Гаврилов, бедного состояния, женат, оставил жену, ушёл в монашество с согласия жены, проживал несколько времени у разных пустынножителей по паспортам, пострижен в монашество иеромонахом Андрияном, жил один в пустыни и претерпел много искушениев. Напоследок по просьбе Андрияна, который его постригал, вызван был из пустыни в Петербургскую епархию и монастырь Коневец, где присоединился к нему Зосима и из Коневца удалились оба, в пустыню, за три верста от монастыря, и там прожили 10-ть лет, где Василиска весьма почитали. Он же, не терпя славы, желал удалиться в незнакомую сторону, просил настоятеля монастыря уволить его из монастыря в Афонскую гору, или Молдавию, на какой-нибудь остров необитаемый, но тот, любя их, не соглашался отпустить. Напоследок Андриян переехал в Москву в Симонов монастырь, постригся в схиму и дал им благословения удалиться из монастыря и советовал идти в Сибирь, а они имели желание в Афонскую гору и три раза пускались в путь, но Господь не допустил. (Из книг о жизни и подвигах схимника Зосимы, издано в 1849 году в Веденской пустыни, сочинение Козельского, выписано кратко).
Зосимы родитель был знаменитый и богатый боярин Василий Данилович Верховский, был воеводою в Смоленске; как он, так и супруга, люди были весьма благочестивы, строили церкви, принимали странных, помогали бедным, в одно время Василий ночью молился Богу и вдруг ему голос: «У тебя родится сын, не учи его светским наукам, а лишь Закону Божиему» и 24 марта 1767 года родился сей младенец Захарий, старше его были два брата и 6 сестер. Однажды прогуливался Захарий верхом на братниней хорошей лошади, поравнялся с церковью и услышал следующие слова: «ты сам пойдёшь в монахи» (о сём пространно написано в моей памятной записке); будучи 19 лет, служил в гвардии поручиком и получил отставку, оставив всё житейское.
И потом они с упованием на Бога пошли по совету иеромонаха Андрияна, но решились наперво поискать место в Малороссии, были в Киеве, в Моздаке, Таганроге, в Астрахани, но не нашли для себя удобного места поселиться и пустились в Сибирь; в Тобольске явились преосвященному Варлааму, он им дал позволение, а г-н губернатор билет, где изберут первый в его епархии, а последний в его губернии для себя жительство, тут бы и поселились, отправясь из Тобольска; были в округах Ишимском, Каинском, Томском, Енисейском, Красноярском, и, наконец, Кузнецком, и поселились в вышесказанном в начале сей записки месте, где прожили 24 года. Первую зиму до настоящего водворения зимовали в черне, по наступлению весны по недостатку хлеба пошли в селения, перенесли великую нужду и едва не лишились жизни от холоду и голоду. Я стал знать их лично с 1813 года, первый из них, Василиск, преклонных лет, 70 или более, очень воздержанного жития, согбенный старостию и сух плотию от воздержания, носил на голом теле железные вериги, молчалив, в руках чётки, в устах молитвы, сидит, повеся голову, мало что говорит; 3осима, по виду 50 лет, крепкого телосложения и добрый в силах и походке, словоохотливый (о сем и ниже сего я знаю лично).
По водворении их в Кузнецком округе приходили они в первые года в город в Успенский пост для исповеди и приобщения святых тайн, а впоследствии по приказанию протоиерея Арамильского, ездил к ним с святыми дарами для напутствования села Подгороднего священник Фёдор Баженов. В тот же Успенский пост для жительства у них построены были деревянные небольшие кельи, разные, у каждого своя, отстоящие одна от другой около 100 сажан, у Зосимы была ещё отдельная келья, отстоящая от прочих версты на три, в глухом лесу, в которую он удалялся во время постов и проживал иногда по месяцу один, и в келье этой я у него бывал.
Впоследствии времени начали уходить к ним на жительство: 1-й кузнецкий мещанин Алексей Алексеев Полусухин около 1800 года, 2-й родитель мой мещанин Семён Дмитриевич Конюхов в 24 число декабря 1813 года, и как и Полусухин, так и он, по увольнению только общества, но без увольнения начальства, 3-й и 4-й села Ильинского крестьянин Фёдор Иванов Бычков с сыном своим Иваном около 1815 года, а ещё имел намерение удти к ним крестьянин же деревни Сидоровой Александр Иванов Паренов, но общество и начальство их не уволило, потому и Бычковы, проживши у них года 3, возвратились в своё жительство, 5-й служащий в кузнецкой гарнизонной роте унтер-офицер Петр Алексеев Мичурин, уроженец Кузнецкого округа, редута Сарачумышского, получил отставку по просьбе, ушёл к монахам в ноябре месяце 1818 года, проживал жизнь под руководством Василиска, прилежал послушанию, посту и молитве, проживал без пищи неоднократно по 10 дней, с благословения и позволения наставника своего Василиска, простаивал на молитве целые ночи; в одну зимнюю ночь стоял на молитве на открытом воздухе с поднятыми вверх руками, которые у него от стужи ознобились, и он вообразил в мыслях: «Если я буду нетерпелив, то как сподоблюсь любви Божией», и со слезами стал взывать к Господу. Вскоре начал ощущать в сердце своём усладительную молитву, и воскипело сердце его, и потоки теплые, как вода, потекли во все суставы его, и от сего действия весь согрелся и болезнь ознобная прошла, не повредя рук. Нередко во время молитвы приходил в восторг, а иногда слезно плакал и громко вопиял: «Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного»; когда старец его о сём спрашивал, почему он при молитве громко кричит, а не тихо молится, он отвечал: «Не могу терпеть, как бы вижу пред собой Господа Бога, как его жиды терзают и мучат, всего окровавленного и истерзанного, и всё, что с ним происходило». И все движения сердца своего всегда он открывал наставнику своему, напоследок просил у старцев благословения на сорокадневный пост, чтобы пробыть без пищи, но старец на сие не согласился, а благословил его пробыть 10 дней. И он во время сего поста (который он держал в Петров Пост) рубил дрова, посёк себе ногу, от чего истекло у него много крови, не оставлял он и в болезни подвига молитвы, удручал себя постом, молитвою и трудами, выдержал пост, провёл 10 дней без пищи и после сего поста на другой день помер, преклоня голову к столу, как равно заснул, помер же в июле 1819 года.
Из чего видно, что он прожил у монахов хотя и немного, только 8 месяцев, но подвиг его о спасении души своей был велик, там и похоронен, и теперь прах его там покоится в пустом, никем не обитаемом месте, вечная ему память.
Потом Зосима принял намерение завести женскую обитель, Василиск ему не советовал, но он не оставил своего намерения, согласил на это в городе из женского полу главных, вдову надворного советника Матвея Григорьевича Максимова, Настасью Николаевну, и дочь её, девицу Наталью Матвеевну, а за ними последовали и прочие, до 6 человек, в числе которых брата моего сродного жена, Анисья Ивановна, по мужу Конюхова; в 1818 году в деревне Сидоровой при доме крестьянина Александра Паренова устроил кельи, обнёс оные оградою, как следует быть монастырю, и сам для наставления их в монашеской жизни более тут находился, нежели в прежнем своём обиталище. Но, как видно, Божием смотрением показалось ему устраивать тут монастырь неудобно, в 1820 году поехал в Москву, выпросил у московского митрополита упраздненный в городе Туринске Николаевский мужеский монастырь, который в 1822 году переименован женским. И в 1821 году монахи Зосима и Василиск с избранным женским полом уехали из Кузнецка в Туринский монастырь, а жившие у них Алексей Полусухин уехал в Томский мужской Алексеевский монастырь, там и помер (всё это по собственному моему знанию). А родитель мой, Симеон Конюхов, возвратился в свой дом и помер в оном в 11 число июня 1823 года, хотя их Зосима и Василиск приглашали ехать с собой, но они не согласились.
По приезде в Туринск старец Василиск проживал до октября месяца 1823 года в пустынной маленькой келейке, отстоящей от монастыря в 8 верстах, предузнал свою кончину и по причине холода перевезён был в монастырь в ту келью, в которой проживал отец Зосима за монастырскими огородами (Зосима же по некоторым неблагоприятным обстоятельствам от монастыря будучи удален), был болен одну неделю, предузнал за два дня своей кончины день и час оной. Накануне же смерти исповедался и приобщился святых тайн, и пособоровался, и помер в 1823 году, стоя на коленях, в молитвенном положении. В 7-е сутки его похоронили, Зосима же призвал живописца и с мёртвого велел списать портрет, похоронили же его в монастыре при церкви за алтарём с северной стороны.
Проживал несколько времени отец Зосима в Туринском монастыре, где уже собралось немало сестёр, но враг душ человеческих посеял вражду в сердцах г-ж Васильевых, дочери с матерью, к отцу Зосиме. Они сделали на него донос в разных пунктах тобольскому Преосвященному, от Преосвященного же наряжена была двухкратная комиссия для исследования дела, и он удален был из монастыря, вызван в Тобольск, по ходатайству сильных людей, жительствующих в Тобольске, родственников Васильевых. И хотя по доносу Васильевых ни в чем не завинён, по решению Святейшего Синода удалён из Туринска. Васильева же Наталья Матвеевна, по пострижению переименованная Рахилью, изобличаемая совестию в несправедливом поступке и доносе на отца Зосиму, пришла в раскаяние, слёзно плакала и просила со слезами у отца Зосимы и прочих сестёр прощения в несправедливом своём поступке, что от них и получила, и даже подала Тобольскому Преосвященному прошение, признавая в оном свою вину, но уже поздно, потому что дело было отправлено в Святейший Синод, чем Преосвященный весьма оскорбился.
По удалении же его Святейшим Синодом, по решению дела, из Туринска, уехал в Москву и за ним последовали 20 сестёр, более к нему приверженных, в числе коих уехала и вышеупомянутая моя невестка и сноха Анисья Конюхова. В Москве принят был одною благотворительною особою, г-жой Бехметовой, вообще со всеми приехавшими с ним сёстрами, которая благотворительница г-жа Бехметова отдала владаемое ею место и с помещением под устройство пустыни за Сергиевской лаврой, где он, отец Зосима, по благоволению Божиему устроил новую женскую обитель на пожертвованной для оной г-жой Бехметовой земле. По смерти уже его, по Высочайшему утверждению, обитель возведена в штат общежительной пустыни, наименована Святотроицкой Одигитриевской Зосимоновской, где он и скончался в 24 число октября 1833 года 67 лет, сидя, поддерживаемый служащей ему племянницей и имея в руках икону Божией Матери, которой благословил его духовный его отец иеромонах Андриян в Коневской обители. Эту икону при самой смерти лобызал и крепко прижимал к устам своим и при самой кончине сказал племяннице своей: «Теперь я уже в надежде умираю, оставив по себе наставницею старшую свою племянницу», а впоследствии времени над его могилою сооружена каменная церковь.
Пред смертию же отец Зосима велел придти сестрам прощаться; когда все собрались, он сделал краткое последнее наставление, чтоб они ушли в любви и смирении, и не расходились бы и предсказал, что «по моему исходите, Господь даст, что и церковь у Вас будет, и обитель утвердится, Матерь Божия, коей я вручаю Вас, прославит имя своё на месте сём и удивит на Вас милость свою», что и сбылось. Еще относительно предсказаниев его, во время смут сибирских часто говаривал сёстрам: «Потерпим, возлюбленные, придёт час воли Божией, и мы воспоём песнь победную, подивимся Богу, сотворившему дивные чудеса мышцею высокою». Ноября 20-го года 1826 вступили все они в обетованную землю, то есть в новоустроенные келейки, отправляли всенощное бдение, тогда при пении первого ермоса, песни победной, вспомнили все слова отца своего и удивились, как ни прежде, ни после, но именно в тот день Бог привёл их вселиться в сию пустынь, в коей то сам отец Зосима, прохаживаясь по лесу, воспевал часто: «Процветала есть пустыня яко крин, господи».
Близ сей пустыни есть селение Рыжкова и в оном чудотворная икона Божией Матери, в 1812 году во время нашествия французов на самом этом месте, где устроилась пустынная обитель, жители селения скрывали в чаще леса свою чудотворную икону и по очереди сторожили её, однажды какой-то седенький старичок, проходя мимо их, сказал: «Матерь Божия прославит здесь имя своё».
Монах Афонской горы Парфений уведомил меня письмом от 14 октября 1854 года из Сергиевской Лавры и, между прочим, пишет, что монах Зосима почивает в Изосимоновской женской пустыни, отстоящей от Москвы в 60 верстах, и что от гроба его начинают происходить чудеса, игуменья той обители, родная племянница Зосимы Вера, и 116 сестёр, живут весьма благочестиво и воздержно, и что из обители сей по благочестивой их жизни начинают требовать в другие обители наставниц, сноха же моя, Анисья Конюхова, уехавшая из Кузнецка с отцом Зосимою, пострижена в схиму и просила его, Парфения, меня уведомить.
В описываемой мною сей тетради о городе Кузнецке, хотя бы и не следовало помещать о монашеском житии, как не принадлежащем к городу, но сие учинил я потому, первое, что означенных монахов Василиска и Зосиму я знал лично, второе, что родитель мой проживал у них восемь лет, третье, что все жительствующие у них мужчины мне были известны, равно и женщины, уехавшие с ним в Туринск, а напоследок некоторые и в Москву, описание чего мною учинено частию из личных моих сведений, частию от разных моих же памятных записок, а также изучено сокращенно из читанной мною книги о подвигах монаха Зосимы и прочих с ним, почему описание и вышло пространно; и четвёртое, ещё более, потому что город наш хотя и в округе, но неподалеку от себя имел, хотя на время, такой высокой и благоугодной жизни людей, что, видно, Господу Богу неблагоугодно было, чтобы они остались здесь до своей кончины, чрез которых могли бы в наших краях учредиться монастыри мужской и женский, и мы жизни их не могли донять и оценить, как поняла и оценила г-жа Бехметова, и я ещё знаю, что даже некоторые граждане и сельские жители называли их беглыми и предтечами Антихриста, и ещё помню, в каком-то духовном журнале читал, что Митрополит Московский Филарет освящал в означенной женской обители каменную Свято-Троицкую Одигитриевскую церковь около 1860 года и в речи своей, напечатанной в книге, 3 части, лист 170, кратко изъяснил все странствования Зосимы, труды, подвиги, досады, огорчения, злословия. И что рука сильных извращает правосудие, и что чрез смуты, но по благоволению Божиему шагнул он, Зосима, из отдаленной Сибири внутрь России, где и почил от трудов своих, но всё это я почёл излишним поместить в сию тетрадь, а поместил лишь нужное для сведенья будущим любознателям старины.
г. Кузнецк
1867-1881гг.
|
|