| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск шестой
Рифмы и ритмы
Поэзия есть предвестник того состояния человечества, когда оно перестанет достигать и начнёт пользоваться достигнутым.
В.Ф. Одоевский
Игорь Иванченко
СТИХИ ИЗ ПРОШЛОГО
ПАРОВОЗЫ
Когда здесь, в Сибири, вы
блистали,
Я любил ночные поезда...
Шлейфы искр и дыма.
Грохот стали.
И – в окне весёлая звезда.
Пролетают сонные деревни.
Проплывают лунные поля.
Обжигая искрами деревья,
Мчится паровоз.
Гудит земля.
Перегоны от Тайги до Томска
–
Паровозная ночная быль...
Лишь портфель да тощая
котомка –
Весь багаж студента.
Гарь и пыль.
Становились чёрными ладони
И рубашки белой воротник.
Мчались растреноженные кони;
Паровоз – железный коренник.
...Ветер вслед за поездом с
откосов
Гонит листья.
В скорбной тишине
Кладбище отживших паровозов
Проплывает медленно в окне.
Эх, стоп-кран решительно
рвануть бы,
Постоять бы здесь хоть
полчаса!..
Гордые измученные судьбы.
Отчужденья злая полоса.
Эра паровозов миновала.
И уже, как видно, навсегда.
Я –
чтобы
душа
не
тосковала –
Разлюбил
ночные
поезда...
* * *
Первый снег – экспромт зимы.
Наши детские фигурки.
Мы бечёвками «снегурки»
Привязали на пимы.
Яхта церкви на холме.
Бой за «крепость» со
слезами.
Это детство в душу мне
Смотрит чистыми глазами.
Друга верного рука.
Клятва, данная навечно…
Жизнь, как спичка, коротка.
Только детство бесконечно.
Плот из брёвен и досок.
Рыба, что с крючка
сорвалась…
Всё водой ушло в песок.
В памяти навек осталось.
Молодой пришкольный сад.
Мама, лучшая на свете…
А оглянешься назад –
Ничего.
Лишь звёзды светят…
ЛАГЕРНЫЕ СБОРЫ
Чай с душицей. Тонкий аромат
Дразнит ноздри.
По-турецки – ноги.
На коленях каска, автомат –
Ствол отвёрнут влево, от
Серёги.
Отдыхает после марш-броска
Взвод курсантов.
В хаки все похожи.
И – пищат, как зуммер, у
виска
Комары, пикируя на кожу.
Лейтенант, что чуть постарше
нас,
Видимо, доволен, хвалит
скупо.
Смех, подначки – да не в
бровь, а в глаз.
Хоть устали, но кимарить
глупо.
Ничего, что ноги сбиты в
кровь,
Что поели раз всего за
сутки.
Тёркин наш – Иван Пономарёв
Очередью сыплет прибаутки.
Ал закат на кончике штыка.
Скоротечны, словно вздох,
привалы.
Вторят горы, сосны и река
Мощному «бельканто»
запевалы.
Берега скалистого отвес.
Впереди – ВАИ[1]
регулировщик.
Медленно планирует за лес
Солнца золотой
бомбардировщик.
На шесте – лоскутик кумача.
Часовой.
Аульчиком палатки.
…Мысли о невесте будут
сладки,
От щеки подушка горяча…
* * *
К берегу приду чуть свет.
Словно нимб на старой
фреске,
Еле теплится рассвет.
Лодка, тихих вёсел всплески…
Остров.
Густо пахнет хмель.
На востоке звёзды тают.
Лодку вытащу на мель,
Цепь на камень намотаю.
Сквозь кусты и тишину,
К запахам и звукам чуток,
Выйду к озеру;
Спугну
Стаю задремавших уток.
Всхлипнет сонная вода,
Птиц взметнув,
Да на мгновенье
Непогасшая звезда
Призатмится лёгкой тенью…
Да ещё вскипит вода,
Как от дроби или града,
В то мгновение, когда
Ляжет веером привада.
Летом ночи коротки –
Озера проявлен снимок…
Замирают поплавки
Между пятнами кувшинок.
Лес.
В осоке берега.
И вода в разводах тины.
Как же сердцу дорога
Эта русская картина!
…И – захватывает страсть!
Взглядом на лету измерен,
Слиток золота – карась
Грузно шлёпнется на берег…
Душу скоро отведу.
Вещи соберу и снасти.
К лодке на реке уйду.
Тихое, как утро, счастье –
Лес,
В осоке берега,
И вода в наплывах тины…
…До конца мне дорога
Эта русская картина.
* * *
Н.К.
Позабытого дома углы
Паутиной паук обметал.
Были мысли о счастье смелы,
Я, как деньги, их все
промотал.
На икону зари обернусь.
Там, за тысячу миль, ты
одна.
Как и я.
«Что же, лапчатый гусь,
Ты мудрил, а страдала она?!»
Наша ссора – как света
конец.
Тупика монолитна стена.
Засыпает твой Новокузнецк
Пылью угольной сатана.
Перехватит дыханье на миг
От бессилия:
«Отчего
Дом разрушил, а храм не
воздвиг
На развалинах дома того?..»
Может, нужен отчаянный шаг?!
Не горят же любви корабли!
...Стрежевой от Байдаевских
шахт –
Как Луна от Земли...
* * *
Тайный сговор души и природы
–
Сдать меня, безоружного, в
плен
Птицам, солнцу, причудам
погоды
И – не выдать дождям на обмен…
Словно кинувшись с берега в
омут,
Где ключами усеяно дно,
Обмирает душа от черёмух
И от воплей скворцов,
заодно.
Проза жизни проста и сурова.
Отчего же грустнеет лицо?
Облетает черёмуха снова –
В белых оспинах двор и
крыльцо…
А пока её свечи горели,
Язь клевал
И пришли холода, –
Мы ещё на весну постарели…
Но такая ли это беда?
Всё в сравненье, мой друг,
познаётся.
Гаснут свечи…
Суровеет взгляд…
Соловьиная музыка льётся…
Да огарки черёмух чадят…
* * *
Зачехлили давно косари
Свои косы...
День – резко на убыль.
Красит осень бескровные губы
Транспарантной помадой зари.
Тополь в драном пальтишке
продрог.
Поступлю безрассудно и
мудро:
Сам себя награжу в это утро
Кандалами разбитых дорог...
За чертой городской простою,
Где стихает прибой
листопада...
Может, в жизни всего-то и
надо:
Перелётную душу свою,
Осенивши вдогонку крестом,
Отпустить с журавлями в
кочевья,
Чтоб до марта не ждали
деревья;
А судьба – чтоб грозила
перстом...
Может, только и надо-то мне:
Неизбежность размолвок полынных;
Очи женщин, ни в чём не
повинных;
Свет рябины закатной в окне;
Перебранки зимующих птиц;
Да чтоб ангелы – вдруг не
отпели;
Да любви перекаты и мели;
Да гипноз этих белых
страниц...
АКТРИСА
Осваивает осень мастерство,
Как первоклассник – буквы алфавита,
Как лицедей, чья роль ещё не
бита…
И – скоро все поверят в
естество
Актрисы, поступившей очень
мудро:
Она игру с тумана начала,
Полсотни изб сибирского села
Слизавшего, как языком, под
утро…
Потом она, уже входя во
вкус,
Дождей нам отпустила на
копейку
И подчеркнула тоненькую
шейку
Рябины
Ниткой выкрасневших бус.
О, как немели, видя ту игру,
Все зрители – от мала до
велика!..
И – долго умирала повилика.
И – хохлилась ворона на юру.
Ловила осень в сети паутин
Всех грибников.
И отыграла – гляньте! –
Два первых акта.
И в её таланте
Уже не сомневался ни один.
И – вскорости актрисой
гениальной
Она царила на подмостках,
Где
Из декораций той поры
печальной –
Лишь ржавый лист на
медленной воде,
Да мокрые фигурки журавлей,
Стартующие в пасмурное небо,
Свиданий наших кратких быль
и небыль,
Да скука одичалых тополей…
Её успех оплачут в три ручья
Дожди.
И – никому не станет нужен
Унылый мир.
И будет мокнуть в луже
Большая кукла, неизвестно
чья.
Поцарствовать хотелось целый
век
Актрисе,
Но её со сцены гонит
Дебюта долго ожидавший снег,
Который,
как Иван,
родства не помнит…
г. Юрга,
1979-1984 гг.
|
|