Литературно-художественный альманах

Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.


 

 Выпуск девятый

 Изящная словесность

 Оригинальный писатель – не тот, который никому не подражает, а тот, которому никто не может подражать.

Франсуа Рене де Шатобриан

 Виктор Медведев

ИЗ КНИГИ «ПИЛИГРИМЫ»

 СЕКСБАРТЕР

Детство моё проходило в деревне, в большой семье. Я из братьев самый меньший, шестой. А брат Андрей старше на десять лет был, только из армии пришёл. Шофёром работал в колхозе имени Свердлова, который в деревне нашей. Каждый колхоз имел ещё участки далёкие – пашни, поля зерновых, покосы километров за двадцать-тридцать. На покос взрослые ездили без желания. На полевых станах поварихи готовили на всех завтрак, обед и ужин. Там жили, ночевали. Но, в основном, молодежь. Старики уезжали домой.

На одном из таких участков была маленькая мастерская для техники, пара амбаров для зерна и изба с двухъярусными нарами, где механизаторы отдыхали, спали.

И вот однажды мы с другом детства Вовкой Кармановым решили прокатиться до этого участка с моим братом. Но просто попросить его взять нас с собой боялись. Мог брат и подзатыльник отвесить по праву старшего. Решили незаметно. Пока он садился в кабину, мы запрыгнули в кузов. Там валялось много пустых мешков. Под них и спрятались. Брат сел за руль своего ЗИС-5 и поехал. Мы не знали, куда он направился, но прокатиться хотелось. Ехали долго. На месте оказалось, что это как раз тот участок, о котором я выше говорил. Незаметно выпрыгнули, спрятались за амбар. Брат дальше поехал.

Мы остались на участке одни. До деревни километров тридцать. Уже вечереет. Увидели мы на улице кострище, над костром котёл с похлёбкой висит. Мы с Вовкой поели. Теперь сыты, жить можно. Но надо найти место для ночлега. А темнеет быстро. На дворе сентябрь, уборочная страда. Забрались мы в избу, улеглись на верхние нары, притихли, заснуть стараемся.

Приходит в избу повариха, пожилая баба, лет под пятьдесят ей, полная такая и глуховатая, причём хорошо глуховатая. Слышать – слышит, но на ухо орать надо. Ложится она на нижний ярус отдыхать. Легла, засопела. Значит, засыпать начала.

Открывается дверь, входит Сашка Стариков – мой сосед в деревне, в соседнем доме жил. Он только окончил десятилетку и рвался в город правдами и неправдами. А дед его не пускал. Не хотел оставаться без помощника. Жили-то они зажиточно, большим хозяйством.

Снимает с себя Сашка телогрейку, штаны, остаётся, в чём мать родила. Парень он крепкий и здоровый, видный, под метр восемьдесят ростом. И лезет к поварихе. Баба его учуяла и, ни слова не говоря, ногой как пихнёт. Сашка на другие нары, напротив, улетел. Но не сдаётся. Поднимается, опять к ней лезет. Она снова его толкнула, но теперь он не так далеко отлетел. И в третий раз отталкивает, а он уже успел уцепиться за нары. И давай повариху тискать, залезать на неё.

А луна во всю светит и хорошо видно, что они там делают. Нам с Вовкой интересно, мы друг другу затыкаем рты, чтобы не выдать себя.

Барахтались они, барахтались. У бабы силы иссякли, и она Сашке:

– Мешок пшеницы дашь, дак дам. Шомшу варить.

Шомша – это пареная пшеница. В неё курицу кладут и та в ней преет. И очень вкусная, наваристая такая получается.

– Дам, дам, – говорит Сашка. Чего в такой момент мужик не наобещает!..

Слышим, запыхтели. На полную катушку секс пошёл.

Сашка с поварихой расправился, надел штаны, телогрейку, сел за трактор и поехал под озимые пахать.

Мы с Вовкой уснули. А утром, когда её сменила другая баба, повариха запрягла телегу и поехала домой. Мы – с ней. Приезжаем в деревню. Живёт она на другом конце деревни, а повернула в наш. Мы решили, что собирается заложить нас нашим родителям. Ан – нет. Подъезжает прямо к воротам Сашки Старикова. Подъезжает, по-хозяйски. У них ограда была большая, с лужайкой. Заводит повариха под уздцы лошадь, во двор. Выходит дед Осип и ей сердито:

– Ты чего припёрлась?

А она не слышит, говорит:

– Здравствуй Осип, здравствуй.

Берёт мешок. Он у неё развязался, часть зерна просыпалась. Она его бросила и деду Осипу:

– Насыпь полный! Сашка велел.

Куда старому деваться: не насыплешь, сбежит внук в город. Берёт дед Осип мешок, идёт к амбару и бубнит под нос:

– Етит его вертит, третий мешок за неделю протрахал!

ПРЫЩ СЪЕЛ

В колхозе имени Сталина жила некая Фёкла Митрофановна – знаменитая на весь район доярка, орденоносица, молодая, красивая недотрога и, главное, комсомолка. Ждала она своего принца, мечтала, что вот он зашлёт к ней сватов, они поженятся, и будут жить долго и счастливо. Но принц не объявлялся…

Не принцы тоже не спешили к ней с предложениями. Простого мужика инженеры, врачи и прочая интеллигенция, равно как и передовики производства, отпугивали от себя. Поэтому ни красота Фёклы, ни производственные показатели должного эффекта на односельчан не производили. И вот Фёкле Митрофановне перевалило за 24. Для невесты по старым меркам – уже старуха. Время уходило, а жениха всё не было.

А тут ещё напасть – красоту её начал есть прыщ. То на лице, то на теле появлялись прыщики. Обратилась Фёкла к сельскому фельдшеру Сергею Петровичу. Он ещё в Гражданскую войну в коннице Буденного коновалом состоял, лошадей кастрировал. Позже, обнаружив склонности к медицине человеческой, окончил курсы и стал фельдшером. Много чего в своей области знал и умел.

Так вот, пришла Фёкла к нему с жалобой – прыщи заели. Сергей Петрович обошёл молодуху вокруг, осмотрел голую спину и сказал:

– Да, Фёкла, дела твои плохи. Так прыщ тебя всю съест. Это ж надо – такая напасть!

– Что делать? В чём причина? – она спрашивает.

– Так, похоже, девка, причина-то одна – мужика тебе надобно. В этом вся и беда.

Беда-то беда, только не пойдёшь же по деревне, не станешь первому попавшемуся объяснять, что мужика ей надо – доктор прописал. Впрочем, вся деревня и без того быстро узнала, что красоту Феклы ест прыщ, спасение её в хорошем мужике, да только вот желающих вылечить её не находилось.

Вскоре, однако, такая возможность представилась. Каждый год с началом уборочной кампании в село присылали на помощь горожан. Целые эшелоны машин из разных городов приезжали вместе с прикомандированными в комплекте с ними шоферами. А шофера в шестидесятые года были профессией престижной, элитной – на уровне нынешнего крутого бизнесмена, скажем. Приезжали они отстиранные, отутюженные, фуражка набекрень, из-под неё чуб вьётся, орлиный взор женщин поедает.

Одного из них Фёкла и присмотрела. Бравый, статный, шустрый и на язык остёр. И она ему понравилась.

Села как-то Фёкла с ним зерно от комбайна отвозить. Стали дружить, любовь началась. Он наобещал ей, что женится, увезёт в Москву. Но закончилась уборочная. Машину погрузили на железнодорожную платформу. Он сел в вагон и был таков.

Зато прыщ начал с лица и с тела сходить. Фёкла – к Сергею Петровичу:

– Посмотри, как я?

– Да, девка, – говорит фельдшер, – дело у тебя вроде как на поправку пошло. Только давай-ка мы проверим тебя по гинекологии.

Проверил по гинекологии – всё так и есть, как и предполагалось – шесть недель беременность.

– Ребёнок у тебя будет, Фёкла, ребёнок. Так что прыщ совсем сойдёт.

И действительно, прыщ сошёл.

А по весне Фёкла родила сына. Потом опять уборочная подоспела. И снова прыщ пошёл. Сергей Петрович снова посоветовал:

– Мужика надо.

На сей раз присмотрела Фёкла рыженького, косолапенького. Вроде бы ничего особенного, но обаятелен был, каналья, и востёр, знал к бабам подход. В момент Фёклу окрутил. А когда уборка кончилась, всё повторилось. Эшелон с машинами, среди которых была и его, рыженького, укатил в Харьков, а Фёкла, помахав ему рукой на прощание, пошла к Сергею Петровичу, и тот опять констатировал:

– Прыщ сошёл. Но шесть недель беременность.

Фёкла по весне опять родила сына, рыженького, интересного. А дальше была ещё уборочная, и ещё… И так, благодаря борьбе с прыщом, Фёкла родила пятерых будущих колхозников.

И вот однажды стоит она в деревенской лавке в очереди, а за ней Сергей Петрович. Обычно деньги у Феклы всегда водились, не бедствовала. А тут начала подсчитывать вслух – и на это не хватает, и на это. Сергей Петрович, большой любитель подначить, её и спрашивает:

– Ты что, Фёкла, в бедность впала? Куда деньги-то девала? Орден Ленина имеешь, а денег нет. Где они?

Фёкла посмотрела на старого фельдшера свысока и говорит:

– Прыщ съел!

Столько юных прожорливых орлят дома – съест, конечно!

С тех пор в деревне за семейством Фёклы так и закрепилось прозвище – «Прыщи».