| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск третий
Рецензии
Память это гипотеза, не поддающаяся проверке…
Лешек Шаруга
Виктория Кинг
НАРОД БЕЗМОЛВСТВУЕТ, НО НЕ ПОКОРЯЕТСЯ
Запоздалое размышление на тему романа Светланы Василенко
Огорчительно поздно прочла в «Новом мире» за 1998 год роман «Дурочка» - в нашу далекую Санта-Марию такие издания попадают нечасто. Но вот – прочла и душа всколыхнулась.
Многострадальный русский народ – как часто можно найти эти строки в печатных изданиях! Но, пожалуй, никто так ярко и лаконично не вычленил из всего народа – детей, которые взрослели в переломные исторические времена.
Центральный персонаж, Ганна – дурочка, натерпевшаяся от своей мучительницы, заведующей детского дома для детей «врагов народа», предупреждает ее, что предложенная ей лепешка отравленная. Не зря образ юродивого со времен Пушкина является носителем правды, которую обычный человек, обычный законопослушный гражданин, выказать не способен. Воистину, «подайте юродивому копеечку и… помолитесь за царя-Ирода».
В образе Ганны-Надьки С. Василенко раскрывает глубинную истину болезненного детского мировосприятия, где надежда, вера и любовь подобны хрупким росткам дивного растения, кои так легко уничтожить. Но – не в Ганне-дурочке!
Беззащитность ребенка перед взрослыми, и их бессмысленными схватками «за идею», суть которых противоестественна, представлены в романе в щемящей наготе. В центре фантасмагории тридцатых годов – символ поверженной России – Ганна-дурочка, глухонемая, изъясняющаяся только песней. Какие только беды не рушатся на нее – она выживает, выплывает, сохраняется в мироздании, чтобы, наконец, воспарить к солнцу.
Вере в бога и просветлению – как явлению, присущему всему живому на земле, противопоставляется неистребимая и вездесущая Тракторина – символ обезличенного человека с насмерть исковерканной душой и психикой. Она – хоть в кровавые тридцатые годы раскулачивания, хоть в шестидесятые, времена идиотического нагнетания паники: вот Америка сбросит ядерную бомбу – она во все времена тот самый «винтик», на котором десятилетия держалась бесчеловечная и противоестественная власть. Ломовое животное без любви и жалости. В детдоме, где правит Тракторина, «крещенная советской властью», кормят детей зелеными яблоками с голодухи, а потом равнодушно смотрят на них, умирающих от холеры. Кто и когда столь своеобразно и трагично описал не только жизнь детей-«врагов народа», но и замученное раскулачиванием сельское население? Столь обнажено и столь художественно написал свой «Котлован» Платонов. Так написала роман-житие Ганны Светлана Василенко.
Чего стоит изображение детских игр в черного ворона, который приедет и заберет, если не будешь слушаться. Игра – кошмар детства, ведь у всех у них в памяти «воронок», увезший их родителей. И только Ганна-дурочка – символ России, мятой и клятой, и постоянно возрождающейся, сохраняет свою светлоту духа в аду.
«Вечной пионерке», Тракторине, во все времена противопоставляются, то бабка Харитина, то баба Маня, - символы истинно народной чистоты и великодушия.
Одно из самых захватывающих мест – описание праздника Пасхи в селе, где, во избежание высылки, все жители прикидываются глухонемыми и, лишь заслышав песнопения Ганны во славу Господа – ведь она не может говорить, а только петь, - начинают ей вторить, славя Пасху, и председатель ближнего колхоза тут же их «накрывает» и велит записываться в колхоз, но они – опять немы и, равнодушно глядя на него, отворачиваются и спокойно уходят. Народ безмолвствует – но не покоряется. Не менее ярко описан эпизод с крещением селян в проруби под звуки ожившего колокола, которому ретивые комсомольцы недавно вырвали язык. Это ли не символ воскрешения России!
Речевые характеристики в романе лепят человеческие характеры, художественный метод С. Василенко – историчность характеров, проникнутых психологической правдой. Как удалось выяснить, роман написан с помощью воспоминаний очевидцев многих трагических эпизодов, описанных в нем: раскулачивание, время, когда «отец - на сына, а брат - на брата», церковный колокол с вырванным языком, изнасилованная девочка-дурочка разве же не требуют по сей день суда истории? Светлана Василенко вершит его в своем романе, который изобилует множеством художественных находок – метафор, эпитетов, доселе нигде мною не встреченных.
«Дурочка» едва ли не лучшее, что мне довелось прочесть за последние годы.
|
|