| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск пятый
Возвышенное и земное
Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо он сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает.
Блез Паскаль
Элина Лефтер
ВОСХОЖДЕНИЕ К ДУХОВНОМУ ЧЕРЕЗ ЧУВСТВА
Одним из духовных мыслителей начала XXв. было сказано, что «созревший человек сам создает свою ценность». Насколько данная мысль соотносится с новым поэтическим сборником хорошо известной поэтессы, судить тем, кто будет его читать. Бесспорно то, что представленные здесь стихи вносят в восприятие читателя атмосферу яркости и духовной высоты.
Новый поэтический сборник Мирославы Метляевой «Тень галеона» дополняет несхожесть двух предыдущих. Первая книга стихов «Я живу среди вас» – событийно-локальна, легко узнаваемы вопросы и проблемы конкретного времени. Сборник «Песни ночи» выделяется своей обращенностью к миру «вечных» образов и мотивов, к системе «вечных» ценностей.
Последний поэтический сборник прослеживает новый путь авторского миропознания – восхождение к духовному через чувства. Эта поэзия чем-то созвучна идеям антропософии, духовной науки, апеллирующей к знанию и мудрости. Лирическая героиня – житель двух миров, мира физического и мира духовного, причем духовный мир более реален, чем физический.
Земное бытие человека имеет свои четко очерченные пределы, что томит и тревожит. Вместе с тем, Время – это не только выделенные каждому жизненные отрезки, это великое и вечное повторение, воплощенное в бессмертии Души.
«Душа смерти не мыслит, – было сказано мудрой Мариной Цветаевой. – Смерть страшна только телу. Героизм души – жить, героизм тела – умереть».
Затерянные в Вечности конкретные минуты и мгновения снимают путы повседневности, давая истинную свободу Духу.
Одна из основных антитез упомянутого сборника – жизнь-смерть, Божественное-земное.
Возможность He-Бытия воспринимается лирическим героем неоднозначно: с одной стороны, Духу предоставляется истинная свобода. Ему незнакомы страх «дороги без возврата», «оргии заката», всепоглощающий быт и суета:
И буду я глядеть спокойным взором
на муравьиный люд в низинах мглистых.
И не найду в себе того, что присно
томило дух причастности укором.
С другой стороны, красота и совершенство мира, созданного Богом, глубокая тоска по быстротечности земного бытия, закреплены объемной по своему содержанию метафорой:
«...безбрежность синевы пронзится натяженьем диких злаков».
При всей напряженности поэтического повествования в стихах нет ощущения трагического конца.
Есть великая мудрость – воспринимать как данность то, что тебе предначертано свыше:
И час пробьет премудрости суровой:
учиться новой истине – не ждать.
Удивительная особенность поэтического письма – трудно уловимый стержень художественного образа. Звенья метафор создают образ в образе. Каждое стихотворение – завершенная мысль. А сборник в целом – единый мыслеорнамент со строго продуманными средствами художественной изобразительности. К примеру, в стихах нет цвета как такового. Преобладает светотень: «пепельных хлопьев цветы», «свинцовая волна неба», «ватно-облачная долина», «патока света», «дымовая вуаль». Неуловимость мира духовного обуславливает неуловимость цвета.
И, наконец, последнее. Существует глубокая связь между небом, землей, человеком. Это великое триединство воспевалось веками. В данных стихах утверждается следующее: если существует несовершенство, боль, грусть, ностальгия по Идеалу, то все это не является чем-то инородным по отношению к великому целому. Оно интегрируется в Гармонии.
И потому до боли понятными становятся строки:
До чего ж эта бренная жизнь так отталкивающе... прекрасна.
|
|