| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск шестой
Нетленное
Я всегда тосковал по более вместительной форме,
Которая не была бы ни слишком поэзией,
ни слишком прозой…
Чеслав Милош
Мирча Динеску
ИЗ СБОРНИКА «ПЬЯНКА С МАРКСОМ»
КОНЦЕРТ С УЧАСТИЕМ ГОСПОДА БОГА
Зима с невнятным ангелом, вьюга.
Звон игральных костей доносился из Ялты.
Скрючившись в ушной раковине,
мы ждали.
Дома обнюхивали друг друга.
Чай по вкусу напоминал кандалы Мандельштама.
О ангел ситуаций критических,
ты, которому опротивело воображение и эпиталама,
скажи мне, ведь у Господа Бога аполитичные
руки музыканта?
Скажи, какой музыкальный лад ему нужен?
Скажи, он только по четвергам поставляет страсти?
Скажи, что ему поднести: цыганский оркестрик,
раков на ужин?
Ведь Иван-органист уже играет нам на катюшах
И материя огрызается, рушась.
ПЬЯНКА С МАРКСОМ
Маркс, старина, здесь, в этих краях,
скоро обреют тебя и сошлют
на перевоспитание.
Ведь даже тот факт,
что центрально-восточные наши коровы,
пощипавши траву хоть
разок у железной дороги,
тут же возомнили себя
вагонами локомотива
и не дают молока,
нынче тоже вешают на
тебя.
Хоть бы город угодил
бы уже наконец в руки торговцев
и на рынке,
провонявшем риторикой,
появились молочники,
пивовары, колбасники
со своей диалектикой
перебродившего хмеля
и отцеженной
сыворотки.
А пока крестьянин
раздумывает, не выйти ль ему покосить
зелёной нечесаной
сепии шевелюры панков,
пока, вообразив, что ты умер, философы из новейших упиваются мыслью, что ведут с тобою полемику,
не умея унюхать, как
булькают дрожжи,
как на дрожжах
поднимается общество,
пускает в дело
перегонный куб
и, пройдя сквозь него,
бунтарь Кон Бендит
уже отцедился
и стал превосходнейшим
мэром.
Вот, нынче даже и я,
существо уж куда зауряднее,
выползаю улиткой из
синтаксиса и логики
и предаюсь мечтам о
той странной болезни желудка,
при которой пьянеешь
от корочки хлеба.
Бери и пробуй!
Мы на верном пути: в
Берлине
часовые стрелки уже пустились навыворот.
ЗАВТРАК ХУДОЖНИКА
Старьевщики явились спозаранку
измерить сантиметром всю изнанку
Ван Дейка и Рембрандта, дать отбой
Брегейлю-старшему и, захватив с собой
и к раме сгрудив стадо, в стоге сена
повыжать сок и масло из Гогена.
Казалось, что вот-вот, обрив лягушку,
они облупят старую церквушку
и, выпив квёлый, дряблый блеск белка,
проверят этим качество желтка,
запишут, долго ль ночевал Иисус
в пасхальном калаче, каков калач на вкус,
довольно ль Маркса в стихе Х таится
и как я не желал на свет родиться.
От страха пред Китом весь порт позеленел,
но чуя, видимо, что мифу есть предел,
они стращали нас, что север нас объест,
но что и сонный юг совсем не лёгкий крест,
какой-то не такой иль не таковский,
что жив и цел еще, хотя и стар и сед,
и натворишь ещё немало бед,
о ты, наш Кит, и бравый и московский,
газетами латаем день и ночь
и даже я, мертвец, с тобой сыграть не прочь.
Перевод Елены Логиновской
|
|