| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск седьмой
Лев Толстой и Сибирь
Самый верный признак истины – это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна.
Лев Николаевич Толстой
СТИХОТВОРЕНИЯ ЧЛЕНОВ КОММУНЫ «ЖИЗНЬ И ТРУД»
(1930-1940-е гг.)
Страница 3 из 3
* * *[307]
Сегодня день, как много, много дней[308]
Минувшему на плюс торжественно
склонился
И в этом торжестве сияющих огней
Из прошлых дум мне дивный сон
приснился.
Тумана муть, как сумрак над землёй
Тяжеловесным грузом колыхнулось
И потянулось как перед зарёй
И всё радея в облачко свернулось.[309]
А там, вдали под куполом небес
Стоит маяк, горит во мне искрится
Подножие его скрывает дальний лес
И он то гаснет вмиг, то снова
разгорается.
Туда, туда мой взор и день и ночь
Туда напор моих желаний устремился
Но здесь через порог, нельзя ступить
мне прочь
Я вынужден[310] молчать и сумрачно томиться.[311]
* * *[312]
Утихли ручьи – воскресли поля[313]
Наложили мне цепь на свободу
С грустным видом меня провожали
друзья
Оборвались цветущие годы.
И с тех пор я с тоской сквозь решётку
гляжу
День как день, ночь как ночь[314] повторяются
День как призрачный сон, ночь на
койке в углу
Жизнь в тюремную песнь изливается[315]
БЕЗЛИКАЯ[316]
Ты нигде меня не забываешь
И везде спешишь узнать
Даже сонную целуешь, обнимаешь
Много, много раз как мать
Поцелуешь – лёд к губам приложишь[317]
Обнимешь – будто спрут
И с улыбкою счастливою тоже
Смотришь – слёзы как текут.
А потом весь день за мною ходишь
Пристаёшь бесстыжая[318] опять
Оскорблённого в народе меня водишь
Требуешь двуличным стать.
Если ж кто ко мне, по старой дружбе
В обращении на «ты»
Ты ревнивая горланишь – нет не нужно[319]
Вашей глупой простоты.[320]
* * *[321]
Седовласая… Совсем не знаешь[322]
Ты и счёту своих жертв…
Пляшешь, плачешь и тихонечко вонзаешь
В сердце сколько мне ножей?
Ты нигде меня не забываешь
И везде спешишь узнать
Даже сонною целуешь, обнимаешь
Продолжая кровь сосать.[323]
ПРИЗНАНИЕ[324]
Не полюбишь, так не поплачешь[325]
Не узнаешь и горьких слёз
А узнаешь, так чем отплатишь
За потерю девичьих кос?..[326]
Нож преступный ли ты отточил
В левый бок ли им саданёшь
Сколько тюрем так право
Много ль[327] счастья так обретёшь?[328]
Иль косынку кинешь под ветер
Кудрей вихрем себе наведёшь
Всё условно решишь на счете
Грудь откроешь и запоёшь
Или чепчик наденешь новый
На манер заповедных дам
Подведёшь под глазами, брови
Соберёшь как святую дань
Не полюбишь, так не поверишь
А поверишь, так не снесёшь
Много горя тогда ты встретишь
И насмешек не соберёшь.[329]
Но я знаю, ты не повеса
И не будет ни добрых глаз
Не стереть мне здесь хоть убейся
Ты по сердцу мне так пришлась
Потому, что не пьёшь, не куришь
В рестораны не знаешь вход
И не мажешь брови нахмурить
И не знаешь Парижских мод.
Потому, что в глазах[330] лучистых
Василёчки родных полей
И глазами без слов речистых
Кровь волнуешь души моей[331]
Потому, что простые косы
Повиликой, как сон сплелись
Так звени же коса в прокосах
И постель из цветов стели.[332]
* * *[333]
Где вы! смелое племя бесстрашных борцов[334]?[335]
Или погибли вы в тюрьмах жестоких,
Или не вынесли тяжких трудов,
Или вас глушат заботы житейские,
мелочи тянут ко дну?
Гаснут светильники, мрак всё
сгущается
Мир превратился в тюрьму.
Не падайте духом, друзья, ободритесь
Мужеством вновь укрепите сердца
Злоба бушует, но вы не страшитесь
Для истины вырыть могилу нельзя.
Минуты упадка, минуты унынья
Спасения нам не дадут
Лишь те, кто в стремлениях своих
непреклонны
Победу в борьбе обретут.
Негаснущим светом сияет свобода
И разум бессильны штыки заглушить
Злоба погибнет, останется правда
Давайте же[336] правде одной лишь служить.
Зачем же унынье, минутная слабость,
Страх за телесную жизнь,
Если мы знаем великую радость
Духовным стремленьям служить.
Друзья! Ведь могила нас ждёт
неизбежно
Рань иль поздно нам всем помирать
Так станем ли, братья, из страха
позорного
Свободную совесть терять?
Пред тайной[337] глубокою[338]
Растают все страхи земли
Ужасны раскаянья муки
За наши земные грехи.
Разум и совесть свобода[339] и правда
Вечно сияли и будут сиять
Только трусливые, духом[340] упавшие
Будут в тоске свои дни доживать.
Смелые ж[341] духом, свободные волей
Радость и в бурях найдут
С терпением пройдут сквозь огонь
испытаний
Маяки для ослабших зажгут.[342]
* * *
Широки голубые просторы
Бьётся май теплогрудой волной
Даже здесь – за высоким забором
Одуванчики брызжат весной.
Что же ты, мой друг, на брови
Напустил необычную грусть,
Смотришь вдаль непроглядно суровы
Безгранично печальную Русь.
Иль гнетут тебя годы неволи
Иль предчувствием тяжким гоним,
Или старые раны и боли
Кровоточат[343] под сердцем твоим.
Брось томленья души и унынья
Тяжким взглядом меня не волнуй
Светло-серой степною полынью
Одиноко, со мной не тоскуй.
Раскуют от цепей наши руки
Распростимся с проклятой тюрьмой
Смоем сразу сердечные муки
Первой радостной[344] жирной слезой.
Необъятно широкие дали
Зацветут голубым полотном
Вспомним прошлые наши печали
На любимой груди вечерком.
Так скорее же[345] сбрось ты томленье
Тяжким взглядом меня не волнуй
Светло-серой степною полынью
Одиноко со мной не тоскуй…[346]
* * *
Прощанье с семьёй и друзьями. 1936г.
Прощай милая Марьяша![347]
И Санюша дорогой,
И дочурка моя Тося
И ты Витя, мой родной.
Прощай, Лёня, Ваня, Тима,
Всем желаю вам добра,
Прощайте милые, родные
Не знаю увижу ль[348] вас когда!
Мужчины, женщины и дети,
Прощайте, милые друзья
Всегда я вами был доволен
Но к вам вернуться мне нельзя.
Ведь вы знаете родные
Я зла не делал никому
Любил я вас и ближних тоже
И за любовь пошёл в тюрьму.
Так что ж[349] поделаешь с насильем
Не в нашей власти ведь оно
Лишь мы не делали насилья
Вот это помнить нам дано.
Моря! Всегда помню твои ласки
И как любила ты меня
Всегда был тобой доволен
И не забуду я тебя.
Пока жив буду стараться
Чем могу тебе помочь
Моя милая Марьяша
Пока будет у меня мочь.
Шесть детей ты мне родила
Я любил же их всегда,[350]
Всегда буду детей помнить
Не забуду никогда.
Так прости же[351] меня родная
Что остался я в долгу
Если к вам здоров вернуся
Тогда быть может помогу…
Вы не плачьте, не тоскуйте
Моря ж[352], милая моя
На прощанье ж[353], дорогая
Крепко ж[354] вас целую я.
Любимая, вас мои родные
Душой болею я за вас
О, как был бы[355], я бы счастлив
Хотя бы[356] в год вас видеть раз!..
Пять годов прожили вместе
С вами, милые друзья,
На прощанье ж[357], дорогие
Крепко всех целую я![358]
* * *[359]
Посвящаю смерти коммуны «Жизнь и Труд»
1938г.
Померла ж[360] ты моя дорогая[361]
Операции ты не снесла
Под напором Советской же власти[362]
Скрепя сердце от нас ты ушла.
На твоих ведь глазах всё творилось
Всё пришлося тебе переживать
Как родных-то твоих уводили
В лагеря и неволю ссылать.
Сорок сынов в лагерях и неволе
томилось
Да в тюрьме[363] семь сынов, да две дочки сидели
И три года мы сильно болели,
страдали,
Дети песен уж больше не пели.
Год от года трудней становилось
Ты слабела сильней и сильней,
Но вот жить же[364] ты всё ещё хотела
Для оставших с тобою детей.
И любила ж[365] ты всех бесконечно
И прощала ты всем без конца[366]
И о детях тебе изменявших
О их благе просила отца.
Но ты знала, родная мамаша,
Дети хочат тебе изменить
На другую неродную мать
Под напором тебе обменить.
Но напрасно мои брат, родные
Вы родную хотите сменять
На артель, где каждый себе,
А как же[367] вдовам, сиротам-то[368] жить.
Но вот, четыре ещё взяли,
Их послали опять в лагеря
И от этой последней же муки
В тот же вечер и ты умерла…
Хоронили тебя все в молчаньи
И песен не пели тебе
Лишь немногие плакали дети
К ссылке готовя себя.[369]
Но сильнее сироты с вдовами рыдали
Им ведь боль пришлось переживать,
Их родные томились в неволе
Тут пришлося им всё вспоминать.
И хотя все собраться не сможем
Уж многих нет, как родная тебе
Они там живут, в другом мире
И нас поджидают к себе.
Всё же[370] надеяться[371] буду, родная
Ты опять среди нас заживёшь
Только места того я не знаю,
Где остатки родных соберёшь.
Иль на голых степях Казахстана,
Иль на север сошлют в Колыму,
Иль на горных вершинах Алтая,
А быть может и в тёплом зелёном
Крыму,
Но вернее[372] всего в другом мире,
Где друзья поджидают к себе,
Где нет тюрем, душевных мучений
Вот там соберёмся к тебе!...[373]
* * *[374]
Кузнецкая тюрьма 1937-38гг.
Над[375] забором, где рвётся свобода,[376]
Где неволя куёт кандалы,
Торжествует людская невзгода
И грустят пролетая орлы
Здесь тюрьма как могила[377] замшилась
И могильщик под ней часовой
Грозно туча над нею кружилась
Но рассеялась в час полдневной
Ненасытною пастью удава
Жрёт она и детей и отцов
Где ж[378] ты, где ж ты[379] священное право
На свободную жизнь без оков?[380]
Но[381] в ответ за пытливость в отместку
Приоткрылся волчек воровски
И сорвался[382], двукратный[383] и едкий
Жаркий мат[384] подневольной тоски.
Двухэтажные, грязные нары,
Кровожадные[385] стаи[386] клопов,
Вонь параши, истасканной старой,
Жуть проклятая тёмных углов.
Дым табачный по камере бродит,
Очень трудно больному дышать,
Песнь «Колодники» кто-то заводит
Голоса подхватить не спешат.
Вдруг отрывисто словно картечью
Застучит коридорный в волчек
Замолчать ты обязан конечно
А иначе потянут в мешок.
Стынет ум в этой жизни ослиной
Не читай, не пиши и молчи
Поневоле в тоске непосильной
Станешь дни как-нибудь волочить.[387]
Гнутся под сонными нары
Ночь хоронит бессонных[388] мольбу
Сколько лиц здесь и юных и старых
Проклинают жестоко судьбу…
Сколько жизней горящих как пламя
Жаждой жить и свободой дышать
Здесь угасли, под сводами камня
Будут долго родные их ждать…
Сколько вдумчивых глаз сквозь решётку
Молча смотрят в пустынную даль,
Молча смотрят, то жёсткий, то мягкий
Веет ветер на эту печаль…
Веет ветер и кружатся тучи
Паровоз, грудью режет простор,
Не проснулось лишь груди могучей
Смыть утыканный горем позор.[389]
* * *[390]
Живу я здесь вот одиноко[391]
И слово некому сказать
Ищу кругом в тоске глубокой
Того кто б[392] мог меня понять
Найти стараюсь в людях правду
Подобье друга отыскать,
А нахожу я то лишь в мире,
Что право стыдно и сказать.
Так вот что сделала лукаво
Жизнь посмеявшись надо мной
И грустно молодости годы
Прошли под тучей грозовой.
В борьбе с судьбою добрым словом
Нельзя чтоб было вспомянуть,
А всё ж[393] мне хочется поведать
Что на душе кому-нибудь.
Душа хоть слово ласки просит
Но нет надежды – всё обман
Так не остывший[394] труп заносит
В степи бушующий буран.[395]
ПАМЯТИ КОММУНЫ[396]
Чем толстовцы провинились[397]
Пред свободною страной,
За что прав своих лишились
Жить коммуной трудовой?
Все толстовцы не хотели
Брать пример, с попов господ
И той цели не имели
Чтобы[398] их кормил народ.
В мыслях здравых, в чувствах добрых
Жизнь старались улучшать
Даже в пищу птиц, животных
Не хотели убивать.[399]
Там и сильный, там и слабый
Кто в коммуне жить хотел,
Молодой, учёный, старый
Права равные имел.
Над другими возвышаться
Никому нельзя, ни в чём,
Где кормиться, одеваться
Права равны даны всем.
И в коммуну принимали
Людей бедных и сирот
И не пили, не курили
Не вели вражды ни с кем
Так за что же осуждались?
Может в том лишь провинились
Пред свободною страной,
Что по совести стремились
Жить, как учит Лев Толстой![400]
* * *
Письмо от Единомышленников
и личного друга Льва Толстого из лагерей
Гуляева М.В. – 1943г. членам коммуны
На привет, шлю ответ[401]
В своё время всё доходит
Письма ваши до меня,
Там пока меня находят
Где на свете живу я.
Я живу на свете этом
Где живёте так же[402] вы
Хорошо жилось мне летом
И жду с радостью зимы.
Идут дни, проходят годы
И дождёмся мы весны,
Доживём и до свободы
Будем там, где быть должны.
Встретят ближние с друзьями
Нас в объятия свои
Постараемся мы сами
С ними больше жить в любви.
Так о будущем мечтаю
Я во сне и наяву[403],
Не тоскую, не скучаю,
Что без дочери живу.
Скучать в жизни и не надо
Благо нам в любви дано
Только будем жить разумно
И случится что должно
На земле не вечно горе,
Когда есть любовь в груди
Сквозь житейское нам море
Светит радость впереди.[404]
Часто рад я тем бываю
Что на свете мы живём
И с любовью отвечаю
На открыточку письмом[405]
Жаль что с Борей разлучили
Вас быть может навсегда
С близким другом вместе жили
Ради общего труда.
Гуляев[406]
* * *
Письмо в лагеря от Гуляева М.В.
Дорогой друг, Дмитрий Егорович!
С Новым годом поздравляю
Вас друг добрый, дорогой
И от всей души желаю
Возвратиться вам домой.
Лучше этого не знаю
Что вам в жизни пожелать
И вот этим начинаю
Всем послание писать.
Я вас искренне жалею,
Что не дома вы сейчас,
Не видать вам свою семью
И семья не видит вас.
Хорошо бы возвратиться
Для вас было бы[407] скорей
И вам дома укрепиться,
Жить отцом среди детей.
Без отца и мать не знает,
Как учить ей молодёжь,
А ведь молодость желает
Бросить правду, делать ложь.
А потом-то[408] нужно
Отцу дома, с детьми жить
Как на свете жить разумно
Чтобы[409] мог их научить.
Все несчастья свои сами
В жизни дети создают
Когда с добрыми отцами
Они вместе не живут.
Не имея идеала
В душе нравственных основ,
Живут дети как попало
Среди соблазнов и грехов.
И таких на свете много
Без родителей детей,
Для которых нет святого
Ничего в душе своей.
Дети злейшими врагами
При всех знаниях своих
Могут быть себе же[410] сами
Когда нет отца для них.
Их телесная природа
Над душою берёт верх
И та нравится свобода
Что ведёт на зло, на грех.
Эти годы своевольны
Как рабы своих страстей
И бывают непокроны
Родной матери своей
Вы примером и любовью
Своим детям быть могли
Жить по совести душою
На путь добрый бы вели.
В этом наше назначенье
Дорогой и друг и брат
Устранять зло заблужденье
От своих детей-ребят[411].
* * *
Доброе утро друзья![413] нас встречает
Радостный утра рассвет
К дню трудовому заря призывает
Бодрость и свежесть даёт.
Над бурями выше сияет покой
Надолго[414]
По белому свету развеяны[415] бурей
Далеко разбросаны мы
И всё же в разлуке в далёких
просторах
Сыны мы единой семьи
Не страшны нам бури, мы в бурях[416] родились
Над бурями выше
Сияет покой, надолго[417] в разлуке в тюрьме
За решёткой[418], живём мы единой душой
Мы правду узнали, к свободе стремимся
Порвали[419] с насильем, проклятьем веков
И что б[420] ни[421] случилось, не в силах вернуться
Мы в тьму людоедских веков…[422]
* * *[423]
В коммуне 31 год
Плугом железным по горному полю
Мы написали –[424] воля к труду
К жизни свободной, без рабства, без власти[425]
С конями друзьями ведём борозду.
Сердцем горячим приняли решенье
Взять направленье[426] к добру
Строим в борьбе против муки угнетенья
Бодро ответим: «Иду».
Наше стремленье – правда, свобода,
Равенство, братство и труд,
Наша надежда, взаимная помощь
Крепкие руки и плуг.
На путь мы вступили… возврата не
будет
Твёрдо идём мы к добру.
Путь жизни узнавши уж мы не слепые
Не покоримся мы злу.[427]
* * *
В коммуне 1932г.
Спускается солнце за горы
Вдали серебрится река,
Кончают свой день коммунары,
Трудиться устала река.
Вдали от родимых селений
В холодной сибирской стране[428]
Сурова их жизнь трудовая
Проходит в упорном труде.
Покинули старые хаты
Полоски, родные сады
Родные могилы, крышу[429],
Где детские годы текли.
Народная русская доля
Неужели[430] ты так широка
Среди бесконечных[431] просторов
Не сыщешь себе уголка.[432]
Уходили крестьяне в туретчину[433]
На Аляску, в Канаду, Китай
Бежали в Сибирь бесконечную
И вот приютил нас Алтай.
Что ж[434], братцы, затянемте песню
Свою мы прославим судьбу
За истину, свет и за братство,
За волю ведём мы борьбу.
И вот повели[435], затянули
Поют заливаясь они
Про правду, любовь и свободу,
Про полные радости дни.
Спускается солнце за горы,
На камнях играет река
И ветер свободный гуляет,
А летняя ночь коротка.[436]
* * *[437]
Разлука двух коммунаров
Бориса и Дмитрия
в Томской тюрьме
Опять я на краю разлуки[438]
И сердце полно жгучей муки
Я в тупике, перед жестокостью людской
Кому, зачем нужны мои страданья?
Товарищ[439] мой и брат, с которым мы делили
Неволи годы и радость и печаль
И корку хлеба и тела жар и холод
Здесь остаётся, меня увозят.
Ещё в младые годы расстался[440] я с родными[441]
Оставил отца и мать,
Оставил братьев я больных,
Оставил всё, с чем в жизни связан
был,
Пошёл в скитание неволи
Терпеть порывы тяжкой доли
Среди людей несчастных и чужих
Быть может в том моя вина
Что не сумел я к ним поближе стать
Но сердце ищет единения
Лишь дух свободы и добра
Нас крепко единит.
Потом нашёл семью другую
Не кровного но близко мне
Не плотскую родную
С которой духом я сошёлся крепче
Чем узы крови нас роднят.[442]
* * *[443]
Моя жизнь как струна натянута[444]
От рождения до ныне звучит
То печальная, то ликующая
То молчит[445] никогда не молчит,
Но однажды я помню мгновение
Не забыть мне его никогда
Испытал я заживо горение
Так гореть бы[446] желал я всегда.[447]
Нет, неверно, скорей не горение
И испытал бесконечный покой
И свободу, любовь, примирение
И без горечи слёзы катились щекой.
Всё случилось без всякого повода
Одинокий я был, молодой
Без раздумья смотрел я на облако
Что плыло в высоте голубой.
Не забыть мне того состояния
Вновь стремлюся его пережить
Беспредельную скорбь страдания
Помогает мне это снести.
Повторялись такие мгновения
Загорелась душа как заря
Словно не было те же сомнения
Помогали мне в этом друзья.
Когда вижу я пахаря сильного
Положившего руки на плуг,
До конца проводящего борозду
Во мне вновь загорается дух!
Но все в жизни спокойно готовые
Без рыданий, без ропота, без слёз
Перед[448] смертью не гнущие головы
С вами жить и страдать готов.[449]
Я НЕ РОПЩУ[450]
Я не ропщу, что стал слепым
Что свет закрылся от меня,
Что ни цветов, ни звёзд, ни солнца
Я не увижу никогда
Я не ропщу
Но как мне жаль что[451] только лепет
Я слышу около себя
И не взгляну в глаза малютке
Любя, ласкающей меня
Вот это жаль.
Я не ропщу, что я отрезан
От книг, от писем, от друзей
Быть может дружеская помощь
Мне свет заменит для очей
Я не ропщу
Но как мне жаль, когда ребёнок
Спешит с картинкою ко мне
И не могу я любоваться
С малюткой милой наравне
Вот это жаль.
Я не ропщу, что я прикован
К постели слабостью своей
И больше года не вдыхаю
Бодрящей свежести полей
Я не ропщу.[452]
Но как мне жаль, что я с малюткой
Не побываю на лугах,
Не покажу ей мотылёчков,
Жучков и мошек на цветках
Вот это жаль.
Я не ропщу, что скоро кончу
Свой долгий, долгий путь земной
И лишь желал бы мирно, тихо
Переселиться в мир иной
Я не ропщу.
Но как мне жаль, что не увижу
Как развернётся та душа,
Что в милом, ласковом ребёнке
Чуть расцветает не спеша
Вот это жаль.[453]
|
|