| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск седьмой
Сибирь - Восточная Европа
Всякая благородная личность глубоко сознаёт своё кровное родство, свои кровные связи с отечеством.
Виссарион Григорьевич Белинский
Анастасия Романова
«СИБИРСКОЕ ЛИХОЛЕТЬЕ» ШИМОНА ТОКАЖЕВСКОГО (ТОКАРЖЕВСКОГО) И МЕМУАРНО-АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОЗА
Картина литературы любой эпохи будет
неполной без включения в её контекст произведений, представляющих не
вымышленные ситуации, а реальные обстоятельства. Среди них видное место
занимают воспоминания о прошлом, преломлённом в творческом сознании писателя.
Подлинность изображаемого обеспечивает повышенный интерес читателя и более
высокую степень эмоционального восприятия произведения. Совмещение реальности
факта с богатством литературных возможностей его отражения – важнейшее
достоинство автобиографической прозы.
Перевод на русский язык (выполненный М. Кушниковой) и издание Шимона Токажевского (Токаржевского) позволили лишний раз заметить, что изучение автобиографической прозы явно отстаёт от практики создания и издания подобных текстов. Имеющиеся в настоящее время исследования о мемуарной прозе немногочисленны, не дают исчерпывающего освещения её проблематики и поэтики. Корпус мемуаров не охарактеризован как симптоматичное явление прозы. Специальных монографических работ, посвящённых поэтике мемуарной прозы, не существует. Суждения, высказанные по поводу литературной мемуаристики, требуют дополнения, развития и систематизации.
Предварительно подчеркнём одну важную для понимания предмета исследования деталь: мемуарная проза – родовое понятие, поэтому представляется необходимым осторожное применение термина «мемуарный жанр» – только в качестве собирательного, обобщающего для всех жанровых разновидностей мемуарной прозы, так как «литературные мемуары» – не вид, а род литературы. Понятие «мемуарная проза» может делиться на жанровые разновидности: автобиография, исповедь, литературный портрет, путешествие.
Особую ценность имеют дневники и мемуары (воспоминания). Данный вид произведений имеет ряд отличительных черт как в области предоставляемого знания, так и в области методов критики в силу того, что они приближены к литературным произведениям и, в определённой мере, являются ими.
Книга Шимона Токажевского порождает ряд размышлений о ней самой и об особом характере подобных произведений. Литература как искусство слова базируется на соотнесённости двух тенденций: документальность – воспроизведение подлинных обстоятельств реального мира и художественность – образное воссоздание реальности. В результате формируются разнонаправленные задачи литературы: отразить действительность как она есть и преобразовать её, создать особый условный художественный мир, подобный реальному, а иногда принципиально отличающийся от него.
Литература документальная и литература художественная – имеют общие точки соприкосновения, влияют друг на друга, что создает предпосылки для возникновения пограничной области – художественно-документальной прозы, примером которой может быть «Сибирское лихолетье» Шимона Токажевского. Она не просто промежуточная полоса между двумя суверенными способами отражения действительности, но полноправный по отношению к ним тип повествования. «Сибирское лихолетье» Шимона Токажевского – это не механическое, формальное соединение документа и художественных способов письма, а сложное, многообразное взаимодействие противоположных возможностей отражения жизненного процесса. Эта книга вбирает в себя сильные стороны других видов повествования: реальность находит своё подтверждение в подлинности привлекаемых источников, при этом вступают в свои права характерная для «вымышленной» литературы типизация, возводящая отдельное, частное до общего, симптоматичного, и художественная обработка исходного материала, посредством которой жизненная основа приобретает эстетическое отражение. В результате эффект воздействия на читателя (как русского, так и польского) чрезвычайно силён. Повышенный интерес вызывает реальная основа произведения, в то же время художественная интерпретация реальности способствует усилению его эстетического воздействия.
Если можно с достаточной определённостью установить рамки художественной и документальной литературы, то художественно-документальная проза (в нашем случае – автобиографическая), обладая выраженной спецификой, не имеет таких чётких границ. И дело не в количественном соотношении художественного и документального элементов, а в принятой писателем установке на предельную фактографическую достоверность (с сохранением приёмов художественного письма) или в ориентации на художественную манеру повествования, подчиняющую себе документ. Примечательна оговорка Л. Гинзбург, которая, установив основополагающее различие между художественной и документальной литературой, считает нужным заметить: «Практически между документальной и художественной литературой не всегда есть чёткие границы, речь здесь идёт лишь о предельных тенденциях той и другой».
Факт в составе автобиографического произведения проявляется по-разному в зависимости от творческих намерений писателя и сводится в основном к следующим вариантам:
– документальная основа явственно проступает в форме цитат, авторского пересказа первоисточника или прямых наблюдений писателя над объектом изображения;
– документ растворяется в произведении, служит отправной точкой беллетризации (вспомним известную фразу Ю. Тынянова: «Там, где кончается документ, я начинаю»);
– документ вводится в произведение частично, включается в систему изобразительных средств, дополняется ими, становится источником аллюзий и реминисценций.
Анализ «Сибирского лихолетья» с подобной точки зрения позволяет заметить, как документальная подоплёка проявляется в форме воссозданных с помощью авторского воображения сцен, эпизодов, событий. Реальность документа переплавляется в действительность искусства, когда факт служит основой изображения, но пересоздаётся по законам художественного творчества. Он расцвечивается, распространяется, дополняется, уточняется, т.е. претерпевает необходимую трансформацию, отраженный не информационно, а художественно.
Данное произведение строится на соединении и взаимопроникновении подлинного, получившего закрепление в документальных источниках, и того, что, сохраняя видимость реального, является вымыслом писателя или творческой интерпретацией документальной подоплёки событий. Порождается слияние документа или документированного повествования, домысла и вымысла. Порой такое слияние столь органично, что только хорошее знание реальных фактов позволяет разграничить эти способы изображения.
Исследователи уделяют значительное внимание такому явлению как субъективный характер мемуаров. Чтение недавно опубликованного (на русском языке) Шимона Токажевского наталкивает на мысль о том, что субъективность – это главная отличительная черта данной литературы. Субъективность, как одна из черт мемуарной литературы, связана с индивидуальными особенностями автора. Его социальное происхождение, возраст, круг общения, система взглядов, политических пристрастий, место жительства и т.д., так или иначе, но всегда оказывают влияние на восприятие мемуаристом тех событий, явлений, о которых он говорит. Данный постулат был замечательно охарактеризован Е.В. Тарле: «Прежде всего, коренная черта всей мемуарной литературы заключается в том, что у автора есть совершенно сознательное намерение показать читателю людей и их поступки лишь в известном освещении: выявить одно, скрыть другое, извратить третье».
лишний раз доказывает, что мемуарист всегда передаёт факты субъективно. Наше право что-то из этих мемуаров взять, с чем-то согласиться, в чем-то разойтись, но мы не вправе требовать от автора, чтобы он перестал быть самим собой, чтобы он отказался от своего опыта, своих пристрастий, своего видения мира и людей.
Появление мемуарных и автобиографических сочинений (подобных «Сибирскому лихолетью») всегда провоцировало полемику вокруг вопроса о соответствии-несоответствии их содержания реальным фактам. Критики упускали из виду, что буквализм, фотографичность не являются неоспоримыми достоинствами литературного произведения, которое неизбежно тяготеет к показу сущностных проявлений жизненного процесса, следовательно, отталкиваясь от правды единичного, вступает на путь правдоподобия – обобщения, типизации реальности. Такое представление о возможностях мемуарной прозы только пробивает себе дорогу в современных исследованиях.
Всё сказанное выше позволяет сделать вывод, что интенсивная публикация мемуарной и автобиографической прозы вызывает необходимость её исследования в теоретическом, историческом и литературоведческом отношении.
|
|