| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск девятый
Изящная словесность
Оригинальный писатель – не тот, который никому не подражает, а тот, которому никто не может подражать.
Франсуа Рене де Шатобриан
Наталья Елизарова
Фантасмагория
В память об осенних событиях 2007 г.
– Позвольте представиться, меня зовут Антон Антонович
Кочерыжкин. Я – скромный доцент Зеронского государственного университета, но
всё же не настолько неприметный и бездарный, чтобы не видеть своего места в
науке, а посему, не сочтите за нахальство, если я именно так прямо и
отрапортуюсь – господин Кочерыжкин (а кому угодно – товарищ), чьи регалии и
звания это всего лишь вопрос времени, будущий светила науки, великими
открытиями коего будут гордиться потомки, лауреат многочисленных премий (их
перечисление заняло бы несколько страниц, а потому я готов, чтобы при
упоминании о них говорилось так – «лауреат всех мыслимых и немыслимых премий»),
один из образованнейших людей своего времени, чьё рождение явилось вехой для
начала целой эпохи, благородный меценат (сейчас очень модно непременно быть
меценатом), добрая воля и бескорыстие которого во многом способствовали
культурному преображению региона, и почётный гражданин города Зерон (со
временем, вне всякого сомнения, он будет переименован в Кочерыжкинск)…
Признаться, я много думал о том, что напишут обо мне мои биографы, а посему
набросал небольшой черновичок – подспорье для исследователей, – который
периодически шлифую и оттачиваю. Вот и сейчас, перечитав свои записи, я увидел,
что к фразе «…великими открытиями коего будут гордиться потомки» можно
внести небольшое дополнение, а именно – «на протяжении многих тысячелетий»...
Какое маленькое вкрапление, а как основательно улучшает смысл!.. А, может,
лучше так – «великими открытиями коего будет гордиться человечество»?..
Ах, как непросто писать биографию гениального человека! Тут не годится хлипкое
перо историка. Биограф и сам должен быть Творцом. Теперь вы понимаете, почему я
не могу доверить такое важное дело никому, кроме себя?.. Вы спросите, а почему
я не возьму и не напишу мемуары? Ну, что вы, мемуары – это совсем другое дело!
Их может написать кто угодно: вышедшие в тираж актёришки, проигравшие выборы
политики, престарелые шоумены, потаскухи на покое. От всего этого отдаёт
ополосками утраченного шика. Я никогда не опущусь до собственноручного
жизнеописательства. Это недостойно истинного учёного. Но, тем не менее, свой
долг перед Вечностью я выполню со всей основательностью и ответственностью. В
моём несгораемом шкафу уже тщательно рассортированы и упакованы сорок четыре
папки с научными статьями и монографиями (включая их черновые варианты; никогда
не выбрасываю отредактированные черновики, где есть образец моего почерка, ведь
впоследствии это может составить приложения к биографии), четырнадцать записных
книжек, дневник моей повседневной жизни в трёх томах, шесть фотоальбомов
(снимки пригодятся для цветных вклеек), около шестидесяти диктофонных записей,
запечатлевших мои размышления о сущности бытия, некоторые предметы обихода
(экспонаты для будущего музея им. А.А. Кочерыжкина), небольшая подшивка газет с
упоминанием моего имени (надеюсь, со временем она будет потолще), картотека
прочитанных мною книг, а также опись всего упомянутого, заверенная моей личной
подписью – вот тот небольшой вклад, который я уже успел сделать в Историю…
Поскольку всё, упомянутое выше,
касается отдалённого будущего, ныне я вынужден вести жизнь простого зеронского
обывателя: просыпаться по будильнику, наспех поглощать магазинные пельмени,
запивая кипятком растворимого кофе, затем, торопливо натянув кожаный плащик с
потёртыми рукавами и карманами, мчаться на остановку общественного транспорта,
после чего трястись в душном троллейбусе, стараясь справиться с одышкой, и
отчаянно надеясь прибежать на работу тремя минутами раньше появления
начальника… Когда мои коллеги с умилением рассказывают, как по дороге на работу
любуются красотами природы, я не верю. Что можно разглядеть сквозь строй
сгорбленных спин, беспокойно и напряжённо замерших у поручней? Да и какое тут
любование, когда тебя сверлит только одна мысль – не пропустить свою остановку?
Ан нет, людям непременно хочется преподнести другим на блюдечке свою склонность
к романтике, дескать, вон я какой, не только крыса конторская, но ещё и тонкий
ценитель прекрасного – и листик с дерева могу сорвать и понюхать, и
понаблюдать, как какая-нибудь замызганная галка лапками перебирает, и не
зазорно мне ладошки падающим снежинкам подставить… Эх, люди, люди, да разве вы
для того себе под ноги смотрите, чтоб на майского жука не наступить? Один у вас
интерес – монетку, ненароком из чужого кармана
выпавшую, подобрать, а если повезёт – купюру. Я, например, только затем
себе под ноги гляжу, чтобы однажды найти бумажник. И, разумеется, это должен
быть не просто кошелёк, потерянный кем попало. Я мечтаю отыскать портмоне
нашего градоначальника. Господи, с каким благоговением и трепетом я бы его
преподнёс! На коленках бы прополз до здания администрации. А как представлю, какой
могла бы быть благодарность свыше, меня пронзает сладостная дрожь!
Клянусь, всей жизни не жалко ради такого удивительного шанса! Но такие подарки
Судьба преподносит крайне редко, – да и шутка ли, лопатник такого человека на
дороге найти, словно он не на персональном автомобиле ездит, а как простые
смертные, пешочком, – и потому приходится ковылять длинными окольными путями,
спотыкаясь впотьмах и натыкаясь лбом на нескончаемые преграды. Эх, тяжела
карьера рядового учёного!
Работа у меня, скажу без преувеличения,
ювелирная. Одна из тех, про которые говорят – семь раз отмерь, один раз отрежь:
тончайшими маникюрными ножничками я выстригаю крамольные куски из старинных
рукописей, изъеденных мышами и пахнущих плесенью, аккуратно вклеиваю на их
место тексты, правленые нашими научными сотрудниками в соответствии с
резолюциями, принятыми высшим руководством, которые выполнены на бумаге,
изготовленной по особой технологии бумажного старения, – пожелтевшей, с
истрепавшимися краями, со следами чернильных разводов и тараканьего помёта. Не
дай Бог ошибиться и отчекрыжить что-нибудь не то, или, наоборот, не то
приклеить! Тут ведь надо, чтоб и почерк совпал, и страницы. Да и вклеечку нужно
сделать так тщательно, чтоб никаких следов клея не было видно, чтоб даже мысли
ни у кого не возникло, что это заплатка. Поэтому халтура в моём деле не
допустима. А если я зарекомендую себя честным и добросовестным сотрудником, то
мне позволят возглавить отдел научной корректировки исторических документов. А
это, сами понимаете, и оклад посущественней, и отдельный кабинет с телефоном, и
секретарша, что очень удобно, поскольку человек я холостой и одинокий.
Вообще-то, если быть полностью
откровенным, отдел научной корректировки далеко не предел моих мечтаний. Есть и
более хлебные места, – диссертационный совет, например, (ехидные соискатели в
силу своей непреодолимой склонности ко всякого рода гнусностям прилепили ему
отвратительный своим цинизмом ярлык – «совет гоп-стоп»), но туда без блата не
сунешься… Эх, если б отхватить там должность секретаря – это, считай, до конца
дней жизнь в ажуре! Работа, конечно, каторжная; сколько сил и энергии нужно,
чтоб наличие одних только презенткомплектов проверить, чтобы, не дай Бог, не
затесалась коробка шоколадных конфет с истёкшим сроком годности или банка
дешёвого кофе, да чтобы упаковано всё было в отдельном пакете в соответствии с
ГОСТом. Намучаешься тут, набегаешься за день! А диссертанты хитры и коварны,
никакого уважения к светилам науки, всё норовят вместо элитных марочных
коньяков подсунуть дешёвое пойло местного производства, даже этикетки могут
подделать. За ними глаз да глаз нужен! Зато премиальные у секретаря, конечно,
прелесть! Опять же за производственную вредность доплачивают, а летом – путёвку
в санаторий дают, поправить истрёпанные хамским поведением прижимистых
соискателей нервы… Но о таком счастье не стоит и мечтать. Никогда не залететь
случайной птичке в райские кущи – должность секретаря передаётся по наследству,
а нынешний, мерзавец, ох как плодовит!
Есть ещё одно шикарнейшее место, о
котором ваш покорный слуга украдкой грезит, – отдел научной идентификации
персоналий. Но оно, увы, тоже занято. Его возглавляет профессор Топков, как он
сам себя характеризует, – учёный от Бога (раньше, когда была мода на безбожие,
и он заведовал кафедрой атеизма, он говорил про себя – я атеист от Бога; теперь
времена изменились). Этот Топков – страшный человек. Он единственный в нашем
городе, кто обладает подлинной властью. Сам градоначальник его боится,
поскольку градоначальники в Зеро хоть изредка, но меняются, а профессор Топков
неизменен, непотопляем и вечен, как Вселенная. Отдел идентификации – настоящее
прокрустово ложе для зеронцев; его основной функцией является изобретение для
всех и каждого истинной биографии, которая моделируется, утверждается и
закрепляется за конкретным индивидом в соответствии с принятыми директивами
находящихся в данный момент у власти правителей. В руках Топкова – карьеры и
судьбы, грандиозные триумфы и позорные поражения каждого из нас… О, были
безумцы, которые пытались с ним бороться! Но где они теперь? Униженные,
заклеймённые всеобщим презрением они сидят по своим крохотным коморкам и в
одиночестве, всеми забытые доживают свой век. Находились и такие, кто пытался
бежать из Зеро, но все их усилия были тщетны – они безвозвратно сгинули на
одной из пустынных и мрачных железнодорожных станций, названных в честь
уважаемого руководителя отдела идентификации. Я забыл упомянуть, что город Зеро
– особый. Его не отыщешь на карте страны. Когда поезд несётся с востока на юг,
он попадает в тупик, из которого нет выхода. Незадачливые путешественники не
сразу понимают, что попали в мёртвую зону Зеро, и суетятся, бегать по
вокзальным кассам, пытаясь купить билет на другое направление, и даже зовут
милиционера, но всё это, разумеется, не приносит никакого результата. И рано
или поздно несчастные смиряются, оседают в нашем городе, обживаются и остаются
в нём навсегда. Кто-то, отчаявшись и потеряв всякую надежду вырваться за
пределы Зеро, тихо спивается, коротая свои дни у стоек окрестных пивных. Кто-то, впав в буйство,
бродит по ночным улицам в рваной сорочке, пугая редких прохожих диким мычанием
и невразумительными воплями. А кто-то становится верным и преданным гражданином
Зеро.
Быть гражданином Зеро совсем не то, что
быть жителем какого-нибудь другого города. Жить в Зеро, значит, иметь судьбу,
которая не даруется Богом и не определяется Провидением, не куётся собственными
руками и не является мучительным результатом проб и ошибок. А назначается
административным решением в соответствии с установленным окладом и согласно
штатному расписанию. И уж если распорядилось руководство, что быть вам
неудачником или козлом отпущения, то никуда от этого ни деться… Вы скажете, что
это несправедливо и жестоко? Вы будете отстаивать право быть хозяином своей
жизни? Вы приметесь разглагольствовать о свободе и кричать о тирании? А я вам
возражу и докажу, что обществу нет никакой пользы в том, что вы самостоятельно
распоряжаетесь своей судьбой. Более того, ваши поступки нередко носят хаотичный
и нерациональный характер, что вредит не только лично вам, но и окружающим. Я
приведу всего лишь один пример, где покажу плачевные последствия вашей хвалёной
свободы, и вы увидите мою правоту. Потребность расслабиться во время
напряжённой работы у многих из вас вызывает желание прибегнуть к давнему и
испытанному средству – сигарете. Вы курите, потому что вам так хочется.
Печальным следствием вашего «я так хочу» являются артериосклероз либо рак
лёгких. Вы легкомысленно и безответственно бросаете рабочее место, тратите казённые
деньги на лечение, самым бессовестным образом эксплуатируете государственное
медицинское оборудование, и, в конечном итоге, всё равно умираете. А кто
оказывается в убытке – производство, потерявшее своего работника!.. Но
представьте только, каких чудовищных и непоправимых случайностей можно было бы
избежать, если б все стали жить по инструкциям и циркулярам! И как замечательно
преобразилась бы статистика!.. А если попытаться заглянуть в будущее, то со
временем, думаю, станут регламентироваться не только поступки и действия, но
даже потаённые желания и сокровенные мысли. Не подумайте, что я несу какую-то
ахинею. Такое, действительно, возможно. И я пишу об этом докторскую
диссертацию... Но позвольте мне умолчать о подробностях моей работы – идея ещё
не запатентована, её могут украсть. Одно лишь могу сказать: в тот день, когда
теория, изложенная в моих научных трудах, получит практическое воплощение, имя
Антона Кочерыжкина впишут в Историю золотыми буквами. Стану ли я тогда
градоначальником Зеро? Без сомнения. Буду ли властелином мира? Да, если
захочу.
А пока этот день не настал, мне
приходится вести суровую борьбу за место рядом с нынешним градоначальником. За
малюсенький кусочек территории приходится биться не на жизнь, а на смерть. Мои
соперники годами строили чудовищные козни, стремясь сломить мою волю к победе,
деморализовать, заставить сдаться. Но я выстоял, а испытания и трудности только
закалили меня. И тогда они задумали уничтожить меня физически. Чего эти изверги
только не делали: подсыпали мышьяк в кофе, обманом заманивали в гостиничные
номера с зеркалами на потолке, где на атласных простынях меня поджидали
продажные женщины с длинными красными ногтями, пропитанными настоем кураре,
нанимали киллера, который стрелял в меня из винтовки с оптическим прицелом. У
меня сломано три ребра, чёрная перевязь на левом глазу и протез на правой ноге,
но я выжил и, не смотря ни на что, продолжаю сражаться за священное право на
достойную жизнь, за будущее своих детей и внуков.
Я всегда начеку. Меня не проведёшь на
мякине. Сегодня, по оперативным данным разведки, градоначальник прибудет в
театр для личного осмотра новенькой статистки. Героически пренебрегая
смертельной опасностью и рискуя в любой момент нарваться на бандитскую пулю
из-за угла, я отправляюсь туда, чтобы засвидетельствовать ему своё почтение.
…Натянув на глаза вязаную шапочку, я
дворами пробираюсь к зданию городского театра. Миновав вереницы чёрных
лимузинов и кордоны с охраной, я оказываюсь в театральном вестибюле. В меня
впивается тысяча глаз тех, кто пришёл раньше, чтобы нагло присвоить всё, к чему
я долго и мучительно шёл столько лет. А добился я, прямо скажу, немало – мне
есть, чем гордиться! Если раньше меня даже на пушечный выстрел не подпускали к
месту, куда прибывал градоначальник, то потом с помощью лести, взяток и мелкого
мошенничества я приобрёл специальный пропуск и стал входить в ранее закрытые
для меня двери. Если ещё год назад я мог раскланяться перед высочайшей особой
на расстоянии пяти метров, то к настоящему времени мне удалось сократить
дистанцию аж на семьдесят четыре сантиметра! Успех колоссальный! В месяц это
примерно по шесть сантиметров и два миллиметра. Думаете, мне легко было
избежать чужих подножек, не споткнуться на банановой кожуре, уклониться от
толчков в спину? Если вы так думаете, вы ничего не знаете про то, как делаются
карьеры.
Служебная лестница – это всё равно, что
лабиринт Минотавра, где за каждым поворотом смертоносные ловушки. Чуть
зазевался – заплюют, затопчут, сожрут. Одно вам спасенье – плевать, топтать и
сжирать самому – любого и всех разом – не дожидаясь, пока это сделают другие.
Услышали шорох? Насторожитесь! Возможно, вы услышите нечто важное, что может
вам пригодиться. Будьте чутким и зорким, научитесь читать слова по губам.
Тренируйте память! Ни одно имя, ни одна цифра не должны ускользнуть от вас.
Поддерживайте физическую форму! Будьте готовы в любую минуту юркнуть под стол
или в шкаф, спуститься по водосточной трубе, свернуться клубочком в мусорной
корзине. Сделайте дубликаты ключей от замков всех дверей и сейфов, обзаведитесь
отмычкой. Купите парик, трость и очки в роговой оправе – в случае необходимости
вы должны оставаться неузнанным. Всегда имейте под рукой упаковку снотворного –
незаменимая вещь на случай нейтрализации противника. Также изготовьте у ювелира
перстень, в котором можно будет спрятать яд; огнестрельное оружие использовать
не советую – ненужный шум, да и гильзы второпях можно забыть подобрать.
Возьмите за правило никогда не снимать перчатки, и тогда вас не будет угнетать
чувство досады, что отпечатки ваших пальцев остались там, где не надо… Вам
может показаться, что я чересчур перестраховываюсь. Подумать так может только
тот, кто никогда не жил в Зеро. Смею ещё раз напомнить вам, что наш город –
тупик, из которого нет выхода. Поэтому в случае фиаско вам попросту некуда
будет бежать. Теперь, надеюсь, понимаете, почему предусмотрительность и
осторожность никогда не будут излишними.
Вы скажете, зачем мне – великому
учёному плюхаться в этих грязных помоях? А я вам отвечу, что как существо,
имеющее уровень интеллекта выше среднего, я имею и соответствующие моему уровню
потребности. Мой мозг, занятый серьёзным умственным трудом не удовлетворяется
примитивным гастрономическим набором. Опять же минеральные вещества и витамины,
так необходимые для поддержания постоянного мыслительного процесса, содержатся
в отнюдь не дешёвых продуктах с оптовки. Мой тонкий художественный вкус требует
шедевров живописи на стенах моей квартиры и, разумеется, не репродукций, а
подлинников. Как человек, принадлежащий науке, я просто не имею права позволить
себе с угрозой для жизни пешком ходить по улицам… Мне следует продолжать?
К тому же я мечтаю когда-нибудь
распрощаться с угнетающим меня положением холостяка и обзавестись женой. А
позволить себе такое я смогу только тогда, когда полностью обустрою и налажу
свой быт. В противном случае она никогда не станет смотреть на меня так, как и
подобает смотреть любящей супруге – снизу вверх, с желанием угодить, со страхом
потерять. А если так – прощай душевный комфорт, прощай спокойствие! Это в
книжках только, наподобие каких-нибудь «Унесённых ветром», хорошо читать про
вечный бой полов, а в жизни тяготеешь к чему-то совершенно противоположному. В
конце концов, как всякий нормальный человек я хочу в собственном доме ходить в
удобных, мягких тапочках, а не на коньках по паркету рассекать... Сейчас,
конечно, приходится подбирать всё, что подворачивается под руку. А это всё,
прямо сказать, не то, чтобы очень, и не то, чтобы регулярно. Так, мутные пятна
на грязном стекле: жена соседа-дальнобойщика, изредка – какая-нибудь,
завалившая сессию, глупышка-студенточка. С первой я без спиртного наладить
контакт не могу, вторая не может со мной. Паскудненько, однако. А мне так
хотелось бы любви, домашнего уюта: котлет, шкварчащих на сковородке в струйках
масла, чистых, отглаженных простыней на постели, чинных прогулок под ручку по
набережной летними вечерами, сладкого воркования… И почему Бог создал человека
такой скотиной, что все самые гнусные и омерзительные поступки в своей жизни он
совершает именно в тот момент, когда его переполняет смутное желание любить?
Ох, что-то я совсем отвлёкся! Буквально
через секунду появится градоначальник, а я размечтался, конкурентам на радость…
А вот и он – надежда моя драгоценная, капиталовложение моё обожаемое! А рядом с
ним – нет, не может быть, чтобы эта юная золотоволосая фея с трогательным
выражением бирюзовых глаз пала очередной жертвой старого развратного
ничтожества! Этого нельзя допустить!.. Вырвать её из похотливых лап! Бросить
вызов всем и вся! Бежать из Зеро! Бороться, скрываться, пусть даже погибнуть –
эко счастье прозябать в этом скверном городишке: ходить на полусогнутых,
трястись от каждого шороха – право же смерть гораздо лучшая участь, чем такая
жизнь!..
Святые угодники!
Что я вижу – на пурпурной ковровой дорожке – тугой, набитый купюрами, кошелёк
градоначальника: блестящие крокодиловые бока так и сверкают при свете люстр!..
Ладони мои взмокли, колени затряслись, в глотке – Сахара. С проворством хищного
зверя я нацеливаюсь метким и цепким движением схватить бумажник. Но в это самое
мгновение замечаю жадный блеск в глазах наглой рыжей твари, заприметившей мою
добычу. С рычанием бросаюсь наперерез, сбиваю с ног воровку, и, как
боец-герой на гранату с сорванным кольцом, падаю всем телом на трофей и закрываю его собой от растопыренных
в алчном порыве пальцев, тянущихся ко мне со всех сторон. Последнее, что помню
– окаёмленный кровавой помадой, раззявленный, вопящий рот актриски, потиравшей
ушибленную лодыжку, а дальше – божественное прикосновение начальственной трости
к моему плечу, после которого я, от переполнявших меня сладостных эмоций,
потерял сознание…
Впрочем, пришёл я в себя довольно быстро. Но это уже был не прежний я, а, милостью градоначальника, почётный гражданин города Зеро – совершенно другой человек, с иной, новой Судьбой.
|
|