| |
Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск шестой
Памятки истории
Всё в руках Господа, и только История ускользнула из-под Его контроля.
Збигнев Ежина
Владимир Шишкин
АДМИРАЛ А.В. КОЛЧАК: НА ПУТИ К ВОЕННОЙ ДИКТАТУРЕ
(19 сентября – 18 ноября 1918г.)
Страница 1 из 2
[ 1 ] [ 2 ]
В начале 1990-х годов после семи десятилетий почти полного забвения Александр Васильевич Колчак обрёл в постсоветской отечественной историографии статус суперактуального персонажа российской истории. С этого времени вышли в свет десятки документальных и исследовательских публикаций, посвящённых различным периодам, основным направлениям и даже отдельным эпизодам его деятельности. В результате к настоящему времени биография А.В. Колчака получила довольно полное освещение. Совершенно естественно, что наибольшее внимание историки уделили таким ключевым этапам жизнедеятельности А.В. Колчака, как участие в Полярной экспедиции барона Э. Толля, в русско-японской и Первой мировой войнах и особенно – деятельность на посту Верховного правителя России[1].
Тем не менее, в биографии А.В. Колчака остаются лакуны, которые без всякого преувеличения можно назвать существенными. Пожалуй, главными и наиболее странными из них являются два рядом расположенных коротких временных промежутка: первый – с 19 сентября по 3 ноября 1918г., охватывающий события от возвращения А.В. Колчака из Японии в Россию до его назначения на пост военного и морского министра Временного Всероссийского правительства, и второй – с 4 по 17 ноября 1918г., когда А.В. Колчак занимал пост военного и морского министра этого правительства. Указанные пробелы пишущие об А.В. Колчаке авторы, как правило, заполняют сведениями общего характера и досужими домыслами, не имеющими отношения к действительности. Некоторое исключение составляют монографии К.А. Богданова и И.Ф. Плотникова, в которых имеются даже специальные разделы, называющиеся соответственно «Военный и морской министр» в первом случае и «Омский министр» – во втором. Но в этих разделах нет ни одного факта о деятельности А.В. Колчака на министерском посту.
Последнее обстоятельство убедительно свидетельствует о том, что историки почти ничего не знают о том, чем реально занимался А.В. Колчак после своего возвращения из Японии в Россию. Конечно, можно предположить, что эти лакуны в биографии А.В. Колчака возникли совсем не случайно и объясняются тем, что адмирал абсолютно бездействовал, в том числе на посту военного и морского министра. Однако такая гипотеза плохо коррелируется с последующими событиями, в ходе которых А.В. Колчак обрёл статус Верховного правителя России и Верховного главнокомандующего. Разобраться в возникшем историографическом парадоксе и заполнить существующие пробелы в биографии А.В. Колчака – таковы цели настоящей публикации.
* * *
Нужно признать, что восстановить деятельность А.В. Колчака с 19 сентября по 18 ноября 1918г. очень трудно из-за малочисленности достоверных источников, из-за противоречивости и откровенной тенденциозности большинства мемуаров, написанных соратниками бывшего Верховного правителя России. Немало фактических ошибок и односторонних интерпретаций содержат также показания самого А.В. Колчака, данные им в конце января – начале февраля 1920г. в Иркутске чрезвычайной следственной комиссии, которые некритически использует большинство исследователей в качестве важнейшего источника. Однако этот двухмесячный отрезок исключительно важен для понимания личности А.В. Колчака: его характера, планов, поведения, мотивации поступков, средств достижения поставленных целей. Представляется также, что именно в этом периоде коренятся многие проблемы, трудности и неудачи, которые в дальнейшем буквально с первых шагов преследовали А.В. Колчака на посту Верховного правителя России.
А.В. Колчак появился во Владивостоке 19 сентября 1918г. после почти двух с половиной месяцев пребывания в Японии. Вояж в Страну восходящего солнца был для него вынужденным. Дело в том, что, возглавив в конце апреля 1918г. охранную стражу Китайско-Восточной железной дороги, адмирал быстро испортил отношения не только с атаманом Г.М. Семёновым, возглавлявшим самый крупный и боеспособный антибольшевистский вооружённый отряд, действовавший в полосе отчуждения КВЖД, и курировавшими его японскими военными представителями, но и председателем временного правления КВЖД генерал-лейтенантом Д.Л. Хорватом. В Токио А.В. Колчак намеревался нормализовать отношения с японским военным руководством и добиться финансовой и материальной поддержки своим планам. Но вместо ожидаемой помощи он получил от помощника начальника Генерального штаба генерала Г. Танака совет отдохнуть в Японии, не принять который адмирал не мог. Тем более, что этот совет имел под собой реальные основания. Здоровье А.В. Колчака – особенно нервная система – действительно оставляли желать лучшего.
Находясь в Токио, адмирал продолжал искать контакты с иностранными представителями в надежде получить от них обещания материальной поддержки для борьбы с большевиками. С этой целью он встретился с британским адмиралом А. Ноксом и французским послом в Японии Э. Реньо. С А. Ноксом, ранее служившим в английском посольстве в России, А.В. Колчак быстро нашёл общий язык. Центральной темой их беседы стало обсуждение вопроса о том, как создать власть на востоке России. Договорились о том, что А.В. Колчак представит А. Ноксу по этому вопросу специальную записку[2].
Тогда же в целях ознакомления со своими взглядами на происходящие события русской и иностранной общественности А.В. Колчак дал пространное интервью корреспонденту В.О. Риссу, которое позднее опубликовали несколько дальневосточных и сибирских газет. В нём адмирал позиционировал себя как исключительно военного человека, чуждого всякой политики. В интервью содержался большой экскурс в историю Мировой войны и революцию 1917г. Но примерно половина его была посвящена актуальной текущей проблематике. В частности, адмирал резко негативно отозвался о находившейся в Харбине группе министров Временного Сибирского правительства во главе с эсером П.Я. Дербером. «Впечатление моё от знакомства с [этими] членами Сибирского правительства, – сказал он, – отрицательное. Это те же представители крайних социалистических партий, которые однажды уже привели Россию в гибели». А.В. Колчак поведал корреспонденту о своём разговоре с военным министром Временного Сибирского правительства А.А. Краковецким, попытку которого создать «революционную армию» адмирал квалифицировал как вредную затею. «Они уже развалили одну армию, – сказал он В.О. Риссу. – Создать другую на таких [же] основаниях нельзя».
Столь же отрицательно оценил Александр Васильевич попытку Д.Л. Хорвата создать собственное правительство в полосе отчуждения КВЖД. «О правительстве Хорвата, – заявил он, – не могло быть серьёзного разговора. Я не политик, но основные положения государственного права помню. Каждое государство должно иметь собственные территорию, население, вооружённые силы и средства. Без соблюдения хотя бы одного из этих четырёх условий правительства быть не может. Правительство же, созданное вне всех этих условий, будет не правительством, а только пародией на правительство. В состав такого правительства я никогда не войду».
А.В. Колчак считал, что возрождение российской государственности на Дальнем Востоке необходимо начинать с восстановления вооружённых сил и открытия антибольшевистского фронта, но сделать это можно только при содействии союзников. С помощью союзников он связывал также восстановление элементарных условий гражданской жизни: личной и имущественной безопасности граждан. В качестве зародышей органов государственной власти он рассматривал органы местного самоуправления, «которые постепенно выдвинут более широкие государственные институты, напр[имер,] областные правительства».
Дальнейшее развитие событий А.В. Колчак видел так: «Под прикрытием фронта, имея обеспеченным тыл, можно будет собрать Сибирскую думу и установить правительство, которое при дальнейшем продвижении фронта на запад будет развиваться до конечной цели: созыв Российского Учредительного собрания и установление государственной власти согласно воле народа».
Видимо, из тактических соображений много внимания адмирал уделил Японии, заявив, что она «играет решающую роль на Дальнем Востоке» и что «только Япония может помочь воссозданию нашей боеспособности». Но поскольку японцы отказались сотрудничать с ним, сказал Александр Васильевич, он прекратит всякую работу. «Признаюсь, – закончил “японскую” тему А.В. Колчак, – мне горько, что моё желание работать не встретило сочувствия. Но личных целей я никогда не преследовал, и потому устранился»[3].
Большую часть времени в Японии А.В. Колчак провёл вместе со своей возлюбленной А.В. Тимиревой на курортах Атами и Никко. Они обсуждали совместные планы на будущее, во всяком случае – на ближайшее. А.В. Колчак не мыслил себя вне борьбы с немцами и большевиками. Но возможность принять в ней участие на Дальнем Востоке из-за позиции японских военных он больше не видел. Поэтому его внимание привлекли сообщения имевшихся в Японии дальневосточных газет о событиях на Волге, Урале и в Сибири, которые к тому времени были освобождены от советов и где образовалось несколько антибольшевистских областных правительств, имевших собственные вооружённые силы. Особый интерес адмирала вызвало находившееся в Омске Временное Сибирское правительство, успешно осуществившее мобилизацию населения в войска и проводившее твёрдую внутреннюю политику. В его пользу он и сделал выбор, хотя позднее А.В. Колчак неоднократно утверждал, что намеревался ехать на юг России, где находилась его семья и где вёл борьбу с большевиками бывший начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М.В. Алексеев. 16 сентября 1918г. А.В. Колчак отплыл из Иокогамы во Владивосток, имея, по свидетельству А.В. Тимиревой, твёрдое намерение «принять участие в борьбе с большевиками на стороне образовавшегося Сибирского правительства»[4]. Анна Васильевна же ещё некоторое время оставалась в Японии.
Обстоятельства сложились так, что в один день с А.В. Колчаком во Владивосток с запада прибыла делегация Временного Сибирского правительства во главе с председателем Совета министром П.В. Вологодским. Это было самое авторитетное и влиятельное государственное образование, созданное летом 1918г. на востоке России на освобождённой от большевиков территории. Оно имело наиболее многочисленные и боеспособные вооружённые силы – Сибирскую армию – и к осени 1918г. контролировало огромную территорию от Зауралья до Забайкалья включительно. Делегация Временного Сибирского правительства прибыла во Владивосток для решения двух злободневных проблем: во-первых, добиться ликвидации существовавших здесь антибольшевистских правительств (Временного правительства автономной Сибири П.Я. Дербера – И.А. Лаврова, Делового кабинета Д.Л. Хорвата, Временного правительства Амурской области во главе с А.Н. Алексеевским) и установить свой контроль над русским Дальним Востоком; во-вторых, наладить прямые контакты с дипломатическими и военными представителями союзников, заручиться их максимальной поддержкой, а также прозондировать вероятность дипломатического признания.
График работы сибирской делегации был довольно напряжённым. С первого же дня начались торжественные и деловые встречи с представителями местных правительств, союзников, общественности, прессы. Тем не менее, уже на следующий день, 20 сентября, А.В. Колчак по совету одного из морских офицеров, сопровождавших делегацию, попросил аудиенцию у П.В. Вологодского и был им принят. Встреча состоялась вечером и длилась недолго. Разговор явно не клеился. По его итогам Пётр Васильевич занёс в свою записную книжку только два слова: «Адмирал Колчак»[5]. Что же касается официальной информации, 24 сентября 1918г. появившейся в омской газете «Сибирский вестник», то она тоже была предельно лапидарна: «Адмирал Колчак доложил о восстановлении и задачах Тихоокеанского флота». 30 января 1920г. на допросе чрезвычайной следственной комиссии Иркутского Политического центра сам А.В. Колчак о встрече с главой Временного Сибирского правительства показал следующее: «Я лично представился тогда Вологодскому […]. Я сделал ему визит, он был страшно занят, ни о чём серьезном не говорил; я ему сказал совершенно определённо, что те морские части, которые имеются здесь, безусловно подчиняются распоряжениям этого правительства»[6]. Правда, адмирал забыл сказать, что его слова тогда ничего не значили, поскольку никакого официального поста он не занимал.
Явным диссонансом приведённым свидетельствам является запись об этой встрече в так называемом «Дневнике П.В. Вологодского», помеченная якобы следующим днём. «Вечером, – говорится в ней, – посетил меня известный своим героизмом перед требованиями, [выдвинутыми] взбунтовавшимися черноморскими матросами вице-адмирал А.В. Колчак. Он очень сочувственно относится к деятельности Сиб[ирского] прав[ительст]ва, рекомендовал мне несколько своих сослуживцев, находящихся теперь на Дальнем Востоке, для определения на службу. При расставании пожелал в моём лице Сиб[ирскому] правительству дальнейших успехов в насаждении государственности. Колчак произвёл на меня очень приятное впечатление. Испитой и суровый на вид, он должно быть в душе очень добрый человек. Удивительно приятна его улыбка»[7].
Достоверность датировки этой записи вызывает большие сомнения. Скорее всего, процитированный фрагмент является позднейшей вставкой, сделанной П.В. Вологодским при подготовке «Дневника» к публикации.
В пользу высказанного предположения говорит и тот парадоксальный факт, что глава Временного Сибирского правительства, остро нуждавшегося в опытных военачальниках, даже не поинтересовался ни ближайшими, ни долгосрочными планами адмирала. Конечно, такая отстранённость со стороны П.В. Вологодского может быть объяснена объективными причинами. Возможно, на поведение сибирского премьера могло повлиять то обстоятельство, что весной – в начале лета 1918г. А.В. Колчак был близок к Д.Л. Хорвату, являвшемуся главным препятствием для установления единовластия Временного Сибирского правительства на Дальнем Востоке.
Не исключено, что адмиралу «аукнулся» его конфликт с атаманом Г.М. Семёновым. Последний к тому времени уже прочно контролировал Забайкалье и, по крайней мере на словах, присягнул на верность Временному Сибирскому правительству. К тому же в общественном мнении за А.В. Колчаком закрепилась репутация японофоба, что понижало его акции в глазах П.В. Вологодского, искавшего международного признания.
Но, скорее всего, А.В. Колчак – в отличие, скажем, от генералов Р. Гайды или А. Нокса – не представлял интереса для сибирского премьера потому, что не располагал никакими реальными силами или ресурсами. По сути дела в той сложной политической игре, которая велась в то время на Дальнем Востоке, его единственным «козырем» было имя: репутация талантливого полярного исследователя, одного из реформаторов русского флота, героя Балтики, известного в военных кругах флотоводца, непримиримого врага Германии и большевиков. Однако на владивостокской «ярмарке» всё это имело невысокую цену.
Видимо, на следующий день у А.В. Колчака состоялась встреча с бывшим командующим Восточной группой войск в Сибири чехом Р. Гайдой, три недели тому назад произведённым в генерал-майоры и теперь домогавшимся от П.В. Вологодского ни много ни мало должности командующего Сибирской армией, чему решительно противились как остальные сибирские министры, так и руководство военного ведомства. Инициатива встречи исходила от Р. Гайды, который, судя по всему, искал дополнительную опору в русской военной среде. Адмирал хоть и находился не у дел, но учитывался новоиспечённым и честолюбивым чешским генералом в его амбициозных планах. Встреча происходила в штабе чехословацких войск, располагавшемся в здании бывшего владивостокского морского порта.
Вот каким, по воспоминаниям Р. Гайды, предстал перед ним А.В. Колчак: «Первое впечатление было довольно неопределённое. Он был среднего роста, несколько сутулый с худым, нервным, резко очерченным лицом, бритый, с короткими волосами, глубоко впавшими щеками, заострённым орлиным носом и быстрым взглядом. Казалось, что адмирал, которому можно было дать около 45-ти лет, был физически очень утомлён, что я объяснял себе его материальной необеспеченностью, тем более потому, что его штатский серый костюм выглядел довольно поношенным. Особенно запечатлелась мне его мягкая шляпа с широкими полями, придававшая ему пролетарский вид»[8].
Собеседники виделись впервые, но разговорились быстро, поскольку обоих интересовали одни и те же вопросы. Р. Гайда проинформировал А.В. Колчака о положении дел на Восточном фронте. Затем они обсудили вопрос о взаимодействии русских и чехословацких войск и пришли к выводу о необходимости установления единого командования. Наконец, дошла очередь выяснить отношение к формируемой различными политическими силами на государственном совещании в Уфе новой всероссийской власти – Временному Всероссийскому правительству. Р. Гайда оценил будущее правительство, основанное на компромиссах и коалиционном начале, как образование нежизненное. А.В. Колчак после этого поинтересовался, какую же власть генерал считал бы в настоящих условиях наилучшей. По свидетельству адмирала, последовал такой ответ: «Я считаю, что в этом периоде и в этих условиях может быть только военная диктатура».
В этом откровении чешского генерала А.В. Колчак не обнаружил для себя ничего нового. Сам он уже давно и окончательно решил, что предотвратить национальную катастрофу и спасти Россию может только твердая единоличная власть. Причём настолько определился в своём решении, что счёл возможным сделать его достоянием общественности. В начале июля 1918г. во владивостокской газете «Голос Приморья» за подписью А.К., не оставлявшей сомнений в том, что её автором является А.В. Колчак, появилась небольшая статья с весьма выразительным названием «Единоличная власть».
Статья начиналась небольшим экскурсом в мировую историю: «В моменты остроты политических осложнений, в моменты великой разрухи и тревоги, понятно, что люди ищут умиротворяющие начала. Одним из таких выходов обычно признаётся твёрдая власть и как её наиболее гибкая форма – власть единоличная.
Такое признание далеко не ново, оно было и в древности. Римская республика знала власть диктатора и обращалась к ней в тот момент, когда государству грозили величайшие бедствия. В диктатуре видели крайнее средство и прибегали к ней только в самые острые моменты.
То, что мы теперь переживаем, такой момент, не может [не] вызывать споров, и разговоры о диктатуре вполне понятны. Тем не менее, вопрос этот требует величайшей осторожности, т.к. ни одна власть не способна так легко выродиться в самовластие как власть диктаторская».
Дальнейший ход своей первой беседы Р. Гайда и А.В. Колчак вспоминали по-разному. Адмирал утверждал, что его ответ был таков: «Военная диктатура прежде всего предполагает армию, на которую опирается диктатор, и, следовательно, это может быть власть только того лица, в распоряжении которого находится армия, но такового лица не существует, потому что даже нет общего командования. Для диктатуры нужно прежде всего крупное военное имя, которому бы армия верила, которая бы знала это лицо, и только в таких условиях это возможно». По версии А.В. Колчака, Р. Гайда в ответ заявил, что «это вопрос будущего времени, потому что сейчас всё ещё находится в периоде создания, развития…»[9].
Р. Гайда в своих воспоминаниях окончание разговора излагал иначе. По его словам, Александр Васильевич «обвинял крайне левые и правые элементы в неуступчивости. Он также высказался о необходимости твёрдой власти, которая бы шла по среднему демократическому пути». Однако в конце своей речи адмирал уже ратовал за единоличную власть и, по утверждению чеха, «прямо заявил, что необходимо, чтобы я взял её в свои руки», мотивируя своё предложение тем, что только Р. Гайда имеет опору в войсках[10].
Во Владивостоке А.В. Колчак решил сложить с себя обязанности члена правления КВЖД. Скорее всего, именно это обстоятельство побудило его ещё раз встретиться с Р. Гайдой и дать ему понять, что он хотел бы получить какую-нибудь новую административную должность. Генерал обещал оказать содействие, возможно, имея в виду совместную деятельность в войсках на Восточном фронте. Но 23 сентября он вместе со штабом отбыл на запад. А.В. Колчак выражал желание поехать вместе с Р. Гайдой, однако у него оставались какие-то неотложные дела, которые не позволили ему немедленно оставить Владивосток.
Только 27 сентября А.В. Колчак в сопровождении двух морских офицеров покинул Владивосток. Существует версия, что адмирал добирался до Омска инкогнито. Встречается также утверждение, что вместе с ним ехала А.В. Тимирева[11]. Эта информация не соответствует действительности. На самом деле А.В. Колчак отправился из Владивостока без Анны Васильевны. Что же касается А.В. Тимиревой, фактически ставшей гражданской женой адмирала, то она выехала на запад намного позже и лишь после того, как получила от А.В. Колчака сообщение о том, что он благополучно добрался до Омска.
В поездке адмирал отнюдь не таился. Скорее наоборот, он был заинтересован в широкой информации о своём пребывании в Сибири. И хотя адмирал не являлся официальным лицом, он оставался фигурой российского масштаба. Поэтому местные газеты следили за его передвижением и публиковали сведения о его поездке. Так, о проезде А.В. Колчака 7 октября 1918г. через Иркутск писала местная газета «Дело». Она же сообщила, что дальше на запад он должен был проследовать вместе с командующим Северо-Уральским фронтом Р. Гайдой, но «личные дела задержали адмирала, и он отбыл из Иркутска 9-го октября обратно на восток»[12]. Последнее утверждение явно ошибочно, поскольку уже на следующий день адмирал находился в Красноярске. Здесь он встретился с начальником местного гарнизона генерал-майором М.И. Федоровичем[13].
Встреча Александра Васильевича с М.И. Федоровичем не являлась случайной. Она убедительно свидетельствует о том, что адмирал отслеживал политическую ситуацию в Сибири, заводил связи, искал коллег и бывших сослуживцев. М.И. Федорович был одним из них. Он всего несколько дней тому назад получил чин генерала. Изначально же Михаил Иосифович был морским офицером, окончившим Морской корпус, минные офицерские классы и Николаевскую военно-морскую академию. Он был близко знаком с А.В. Колчаком, поскольку в бытность адмирала командующим Черноморским флотом в звании капитана 1-го ранга состоял начальником гидроавиации Черноморского флота.
Из Красноярска А.В. Колчак без задержек проследовал в Омск и 13 октября 1918г. прибыл в тогдашнюю столицу Сибири. Г.З. Иоффе утверждал, что появление адмирала в Омске не было замечено и не нашло отражения в прессе[14]. Это неверно. Через два дня после приезда А.В. Колчака в Омск об этом событии в разделе «Хроника» сообщила популярная социалистическая газета «Заря».
В пути А.В. Колчак по местной прессе изучал здешнюю политическую обстановку. За последние три недели она резко изменилась. 23 сентября 1918г. на проходившем в Уфе государственном совещании, в котором участвовали члены Всероссийского Учредительного собрания, делегации областных правительств Поволжья, Урала и Сибири, политических партий и влиятельных общественных организаций, был образован новый орган государственной власти – Временное Всероссийское правительство. В его состав были включены бывший министр внутренних дел Всероссийского Временного правительства, член ЦК партии эсеров Н.Д. Авксентьев, бывший Московский городской голова, член ЦК конституционно-демократической партии Н.И. Астров, один из лидеров Союза возрождения России, бывший командующий 5-й армией генерал-лейтенант В.Г. Болдырев, председатель Совета министров Временного Сибирского правительства П.В. Вологодский и председатель Верховного управления Северной области, член ЦК трудовой народно-социалистической партии Н.В. Чайковский. Однако из-за отсутствия в Уфе Н.И. Астрова и Н.В. Чайковского реально вместо них приступили к работе во Временном Всероссийском правительстве избранные их заместителями член ЦК конституционно-демократической партии В.А. Виноградов и член эсеровского ЦК В.М. Зензинов. До созыва Всероссийского Учредительного собрания правительство было наделено всей полнотой власти «на всём пространстве государства Российского». Другими словами, Временное Всероссийское правительство являлось коллективным диктатором (Директорией) на освобождённой от большевиков территории. На состоявшемся в ночь на 24 сентября 1918г. первом же заседании Временного Всероссийского правительства его председателем был избран Н.Д. Авксентьев, а Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами России – В.Г. Болдырев[15]. Создание Временного Всероссийского правительства стало компромиссом в лагере контрреволюции между теми сторонниками народовластия и частью более «правых» элементов, которые разделяли платформу Союза освобождения России. Но оно вызвало недовольство со стороны как более «левых», так и более «правых» политических сил. У одних – в силу принципиальной неприемлемости для них принципов компромисса и коалиции, у других – по причине того, что они считали себя оказавшимися в проигрыше.
По соображениям военно-стратегического характера Временное Всероссийское правительство почти сразу же было вынуждено покинуть Уфу. Первоначально местом своего нового пребывания оно избрало Екатеринбург, но затем приняло решение в пользу Омска. Выбор Омска был сделан по двум главным соображениям. Во-первых, у находившегося в Омске Временного Сибирского правительства уже имелся работоспособный исполнительный аппарат, который Временное Всероссийское правительство намеревалось использовать в своих целях. Во-вторых, предполагалось, что пребывание Временного Всероссийского правительства позволит наиболее эффективно нейтрализовать Временное Сибирское правительство, пользовавшееся в социалистических кругах репутацией «реакционного».
9 октября 1918г. Временное Всероссийское правительство прибыло в Омск и сразу же приступило к формированию отсутствовавшего у него исполнительного аппарата – Совета министров. 12 октября на совместном заседании Директории и Административного совета, являвшегося «деловым кабинетом» Временного Сибирского правительства, было достигнуто соглашение о том, что до формирования Совета министров Всероссийского правительства его функции будет временно исполнять Административный совет. К конструированию Совета министров Всероссийского правительства решено было приступить на основах взаимного соглашения после возвращения из дальневосточной командировки в Омск делегации П.В. Вологодского. Причём была достигнута договоренность взять за основу персональный состав Административного совета, отдельных членов которого Директория получила право отклонять как несоответствующих занимаемым должностям[16].
А.В. Колчак, прибывший в Омск через четыре дня после Директории, как новая и «перспективная» фигура сразу же оказался сначала в поле зрения, а потом и в центре внимания различных омских политических и общественных группировок, главным образом «правого» спектра. Во многом такому интересу способствовал тот факт, что с первых дней своего приезда адмирал жил на квартире известного общественного деятеля, лидера омских кадетов присяжного поверенного В.А. Жардецкого[17], давно ратовавшего за необходимость установления в Сибири единоличной военной диктатуры. В результате Александр Васильевич быстро познакомился и сблизился с министром финансов Временного Сибирского правительства И.А. Михайловым, начальником штаба Верховного главнокомандующего (Ставки) генерал-майором С.Н. Розановым, начальником Всероссийской академии Генерального штаба генерал-майором А.И. Андогским, активистами омского отдела Союза возрождения России Н.Б. Двинаренко, Д.С. Каргаловым, В.В. Куликовым, Н.С. Лопухиным, Н.А. Филашевым (А.И. Новиковым), председателем «блока» политических и общественных объединений А.Н. Балакшиным, председателем Омского отделения Всероссийского национального союза Г.А. Ряжским. Именно эти люди стали активно рекламировать и продвигать адмирала, надеясь в дальнейшем использовать его для решения своих задач. Например, 23 октября 1918г. в приложении к газете «Заря» был опубликован пространный биографический очерк А.В. Колчака. Такой чести газета не удостоила ни одного члена Директории. 29 октября панегирическая статья об адмирале появилась в «Сибирском вестнике», являвшемся официальным органом Временного Сибирского правительства.
На следующий день после приезда в Омск А.В. Колчак посетил Верховного главнокомандующего войсками Временного Всероссийского правительства В.Г. Болдырева. Адмирал проинформировал В.Г. Болдырева о положении на Дальнем Востоке, а также о своих намерениях пробраться в расположение Добровольческой армии и поступить в распоряжение генерала М.В. Алексеева[18]. В последующем А.В. Колчак неоднократно озвучивал это утверждение, и оно десятилетиями воспринималось всеми историками как достоверное. Между тем совершенно очевидно, что утверждение адмирала о том, что он стремится на Юг и не собирается оставаться в Омске, являлось элементарной дезинформацией, которая резко повышала его акции в Сибири. Впервые некоторые сомнения в отношении достоверности распространявшейся самим А.В. Колчаком версии высказал Г.З. Иоффе, который полагал, что у адмирала вполне мог быть и другой, сибирский вариант. Исследователь считал, что подобно тому как весной 1918г. в Пекине А.В. Колчак предоставил возможность уговорить себя «поработать» на Дальнем Востоке, так и сейчас позволял «убедить» себя остаться в Омске[19].
Однако есть серьёзные основания считать, что в действительности сибирский вариант был если не единственным, то главным. Транзит на Юг через Сибирь являлся слишком рискованным для А.В. Колчака предприятием, особенно если учесть, что адмирал уже был не один. С интервалом в несколько дней за ним ехала из Владивостока в Омск А.В. Тимирева, с которой он был связан определёнными обязательствами и которая в Японии приобрела для себя меховую одежду в расчёте на зимние сибирские морозы.
Об этом же говорит тот факт, что А.В. Колчак в принципе принял приглашение генерала Р. Гайды, получившего в своё командование Северо-Уральский фронт (Екатеринбургскую группу Сибирской армии), о совместной боевой деятельности.
6 октября 1918г. омская газета «Иртыш», со слов неделю тому назад проезжавшего через город из Владивостока на фронт генерал-лейтенанта М.К. Дитерихса, дала не совсем точную, но весьма важную информацию о том, что на днях «в Омск прибудет адмирал Колчак, назначенный командовать русским флотом, находящимся на Дальнем Востоке». Здесь нет даже намёка на то, что адмирал может проследовать на Юг.
И, наконец, самое главное. В пользу сибирского варианта говорит то, какую чрезвычайную активность в Омске сразу же развил А.В. Колчак, явно стремясь как можно быстрее укорениться на сибирской почве.
Конечно, Г.З. Иоффе был прав, когда писал, что, по-видимому, А.В. Колчак колебался. Но эти колебания были недолгими. Скорее всего, чаша весов склонилась в пользу сибирского варианта уже 16 октября 1918г., когда В.Г. Болдырев впервые заговорил с А.В. Колчаком о возможности назначения его на пост военного и морского министра в формирующемся Совете министров Временного Всероссийского правительства[20].
18 октября 1918г. из Владивостока в Омск вернулась правительственная делегация во главе с П.В. Вологодским. С этого времени начались консультации между Директорией с одной стороны, Советом министров и Административным советом Временного Сибирского правительства – с другой относительно принципов формирования и состава Совета министров Временного Всероссийского правительства.
22 октября 1918г. состоялось первое заседание Директории с участием министров Временного Сибирского правительства И.А. Михайлова, И.И. Серебренникова и управляющего делами Г.К. Гинса, на котором эти вопросы подверглись обсуждению. По его итогам было принято решение о том, что список кандидатов на вакансии министров будет составлять П.В. Вологодский, который займёт пост председателя Совета министров Временного Всероссийского правительства, а Директории предоставляется право отклонять предложенные кандидатуры. Но в конце заседания Н.Д. Авксентьев, упреждая П.В. Вологодского и, видимо, рассчитывая оказать на него психологическое давление, огласил список кандидатов на министерские посты, составленный в ходе частных совещаний членов Директории. Участники заседания, однако, решили обсуждение этого вопроса перенести на следующий день[21]. Тем не менее, какой-то неофициальный обмен мнениями между ними всё же состоялся, а фамилия А.В. Колчака во время его так или иначе прозвучала. Во всяком случае, в дневнике В.Г. Болдырева об этом заседании имеется такая запись: «Кандидатура Колчака на пост военно-морского министра не встречает возражений. Завтра предложу ему этот пост»[22].
Вспоминая о Харбине весны – лета 1918г. и царивших в нём нравах, А.В. Колчак как-то назвал этот город «ямой». Омск осени 1918г. не многим отличался от харбинской политической «помойки». Здесь оказалось ещё больше, чем в Харбине, военных, политиков и общественных деятелей, неожиданно вынесенных бурными событиями на гребень политической жизни, которые активно пользовались в своих практиках слухами, сплетнями и интригами, прибегали к угрозам и насилию с использованием оружия для решения возникавших проблем. Достаточно напомнить об аресте 21 сентября 1918г. министров Временного Сибирского правительства В.М. Крутовского, М.Б. Шатилова и А.Е. Новоселова, а также об убийстве последнего, которые совершили подчинённые начальника Омского гарнизона полковника В.И. Волкова, вызвав тем самым в Сибири глубокий правительственный кризис[23].
Информация о начале переговоров между Директорией и Временным Сибирским правительством по вопросу о формировании всероссийского Совета министров резко обострила и без того напряжённую атмосферу Омска. Кто-то из противников Директории в целях её дискредитации запустил слух о том, что она отдала распоряжение об аресте членов Временного Сибирского правительства. В ночь на 23 октября 1918г. к дому, в котором находилась квартира П.В. Вологодского, прибыл непонятно кем назначенный отряд вооружённых казаков якобы для охраны сибирского премьер-министра. Обеспокоенный П.В. Вологодский посчитал необходимым в тот же день на заседании Совета министров Временного Сибирского правительства дать сообщение «о событиях в связи с распространившимися слухами об аресте членов Совета министров». На том же заседании с сообщением «о распространяемых по городу слухах, тревожащих общественное настроение», выступил управляющий министерством внутренних дел С.С. Старынкевич. Совет министров Временного Сибирского правительства поручил С.С. Старынкевичу «принять меры к предупреждению распространения тревожных сведений среди населения»[24].
Ситуация повторилась вечером того же дня, когда у здания Директории, где в это время происходило заседание Временного Всероссийского правительства, появился взвод казаков, объявивших, что они назначены для охраны П.В. Вологодского. Как установил В.Г. Болдырев, казаки были направлены по распоряжению начальника штаба 2-го Степного Сибирского корпуса полковника Л.Д. Василенко, выполнявшего соответствующее требование министра финансов Временного Сибирского правительства И.А. Михайлова. Чтобы как-то успокоить в очередной раз очень разволновавшегося П.В. Вологодского, В.Г. Болдырев был вынужден довезти его до дома на собственном автомобиле. Здесь, к своему удивлению, Верховный главнокомандующий увидел охрану из сербов, игравших роль белых «латышских стрелков». «Мексика среди снега и мороза», – так прокомментировал ситуацию В.Г. Болдырев в своём дневнике, и на следующий же день потребовал от начальника штаба Сибирской армии генерал-майора П.П. Белова отрешить Л.Д. Василенко от должности[25].
Из мемуаров и исследовательской литературы известно, что формирование Совета министров Временного Всероссийского правительства происходило в настолько острой борьбе, что предварительное соглашение между Директорией и Временным Сибирским правительством не раз оказывалось на грани разрыва. Дискуссии доходили до того, что то Н.Д. Авксентьев, В.М. Зензинов и В.А. Виноградов намеревались выйти из состава Директории, то П.В. Вологодский – отказаться от формирования всероссийского кабинета и выйти как из Директории, так и из Временного Сибирского правительства.
Как известно, главным «яблоком раздора» между Директорией и Временным Сибирским правительством стали две кандидатуры: бывшего министра финансов И.А. Михайлова, предложенного Административным советом на должность министра внутренних дел, и члена ЦК партии эсеров Е.Ф. Роговского, которого большинство Директории выставляло товарищем министра внутренних дел, отвечающим за департамент милиции. И.А. Михайлова большинство «директоров» отводило потому, что считало его виновным в сентябрьском правительственном кризисе и в убийстве А.Е. Новоселова. Е.Ф. Роговский же не устраивал Административный совет потому, что считался слишком правоверным эсером и не способным к государственной деятельности. Что касается кандидатуры А.В. Колчака, то, по утверждению бывшего министра Временного Сибирского правительства И.И. Серебренникова, «особенно настойчиво выдвигал его на этот пост сам Авксентьев» и она «не вызывала ниоткуда возражений»[26].
Существует, как минимум, четыре разных списка кандидатов на посты министров Временного Всероссийского правительства, которые в разное время составлял и предлагал Директории П.В. Вологодский. Во всех списках военным и морским министром на безальтернативной основе значится один и тот же человек – вице-адмирал А.В. Колчак[27]. Последнее означало, что он устраивал обе заинтересованные стороны: и Директорию, и Временное Сибирское правительство. Но из этого вовсе не следует, что совсем не было противников назначения А.В. Колчака военным и морским министром. В действительности такие противники имелись. По свидетельству П.В. Вологодского, в Административном совете «очень резко против кандидатуры Колчака выступал С.В. Востротин»[28].
Напомним, что С.В. Востротин являлся депутатом Государственной думы III и IV созывов от Енисейской губернии. После февраля 1917г. он активно участвовал в революционных событиях в Петрограде, в мае – июле 1917г. занимал пост товарища министра земледелия в первом коалиционном всероссийском Временном правительстве, в октябре вошел во Временный совет Российской республики (Предпарламент). В июле – октябре 1918г. С.В. Востротин возглавлял правительство (Деловой кабинет) Временного правителя России Д.Л. Хорвата, благодаря чему хорошо знал о методах и результатах деятельности А.В. Колчака на посту начальника охранной стражи КВЖД. Сам С.В. Востротин в ходе формирования Совета министров Временного Всероссийского правительства получил приглашение на пост министра торговли и промышленности, занять который он, однако, отказался[29].
Закамуфлированный демарш против назначения А.В. Колчака военным и морским министром сделал находившийся в это время в командировке во Владивостоке временно управляющий военным министерством и командующий Сибирской армией генерал-майор П.П. Иванов-Ринов. 21 октября 1918г. он прислал министру финансов И.А. Михайлову, которого считал своим ближайшим союзником в борьбе за министерский пост, для информации Временного Сибирского правительства пространную телеграмму с анализом позиции союзных держав в российском вопросе. П.П. Иванов-Ринов утверждал, что чехословацкое руководство пытается добиться статуса мировой величины «за счёт России». Возможность изменить ситуацию он видел в том, чтобы активизировать американскую помощь России, разыграв для этого японскую «карту». «К сожалению, – телеграфировал П.П. Иванов-Ринов, – Колчак весьма нетактично произвёл разрыв с японцами и вообще много напортил на востоке своей несдержанностью». Более того, П.П. Иванов-Ринов обвинил В.Г. Болдырева и А.В. Колчака в том, что они оба, «быть может разными путями, но идут [к] одной цели»: к «реорганизации армии, грозящей разрушением сделанного, и передачей нашей армии чехам»[30].
Впрочем, мнение П.П. Иванова-Ринова было отнюдь не беспристрастным. Оно имело скрытую, но легко угадываемую подоплеку. В его телеграмме явно сквозила по человечески вполне понятная обида. Весной 1918г. П.П. Иванов-Ринов создавал антибольшевистское подполье в Степном крае, затем с первых дней антисоветского вооружённого выступления командовал одним из трёх корпусов Западно-Сибирской отдельной армии. Любой объективный наблюдатель должен был признать, что в результате П.П. Иванов-Ринов оказался одним из тех, кто как бы «таскал каштаны из огня» для других. Получилось так: В.Г. Болдырев и А.В. Колчак, появившиеся в Омске только в октябре 1918г., пришли на всё готовое, не внеся своей лепты в борьбу с большевиками, однако сразу же заняли ключевые военные должности, отодвинув на задний план заслуженных ветеранов.
Кроме того, у П.П. Иванова-Ринова имелась в Омске довольно солидная «группа поддержки», состоявшая из старших казачьих офицеров (в ней верховодили председатель войскового правительства Сибирского казачьего войска полковник Е.П. Березовский, начальник Сибирской казачьей дивизии полковник В.И. Волков и генерал для поручений при командующем Сибирской армией войсковой старшина Ф.И. Поротиков), которая не оставляла надежд на то, что именно он займёт вакансию всероссийского военного и морского министра. После нескольких совещаний эта группа 31 октября 1918г. решила послать к В.Г. Болдыреву и к А.В. Колчаку совместную делегацию из представителей Сибирского, Семиреченского и Уральского казачьих войск с заявлением о необходимости назначения П.П. Иванова-Ринова на пост министра. Но В.Г. Болдырев дал ответ, что изменить ничего не может, так как за кандидатуру адмирала уже высказались Директория, Административный совет и Омский блок общественных организаций. Но Верховный главнокомандующий твёрдо пообещал, что П.П. Иванов-Ринов сохранит за собой пост командарма Сибирской.
А.В. Колчак же, как выяснила побывавшая у него казачья делегация, предлагать П.П. Иванова-Ринова в военные и морские министры нигде не помышлял, а высказывался только за сохранение за ним должности командующего Сибирской армией. Тогда В.И. Волков в доверительной беседе с А.В. Колчаком начал склонять последнего к тому, чтобы тот вскоре передал должность военного и морского министра П.П. Иванову-Ринову.
Можно только догадываться о том, какие аргументы выкладывал казачий полковник, убеждая адмирала отказаться от министерского поста. В принципе, это могли быть угрозы. Ведь недаром В.И. Волкова боялся даже такой не робкого десятка человек, каким был первый управляющий военным министерством Временного Сибирского правительства и командующий Сибирской армией генерал-майор А.Н. Гришин-Алмазов. Но, скорее всего, казачий полковник обещал А.В. Колчаку своё содействие в достижении какой-то более важной цели. Телеграфировавший об этом во Владивосток П.П. Иванову-Ринову Ф.И. Поротиков «карты» В.И. Волкова раскрывать не стал, поскольку, как он писал, «ясно информировать Вас об этом опасаюсь даже шифром»[31].
Ещё восемь дней спустя после телеграммы П.П. Иванова-Ринова П.В. Вологодский получил из Владивостока шифрованную экстренную записку от своего бывшего уполномоченного на Дальнем Востоке В.Э. Гревса, являвшегося с 3 октября 1918г. советником министра иностранных дел на правах товарища министра. В.Э. Гревс только что вернулся во Владивосток из командировки в Японию и на телеграфе узнал о намерении назначить А.В. Колчака военным и морским министром. Признавая личность А.В. Колчака безупречной, В.Э. Гревс вместе с тем счёл своим долгом напомнить П.В. Вологодскому «о впечатлении вполне [н]еуравновешенного человека», которое произвёл А.В. Колчак на П.В. Вологодского и на всю сибирскую делегацию во Владивостоке, «впечатлении, подтверждённом и отзывами всех знавших его за последнее время».
В.Э. Гревс обратил внимание П.В. Вологодского также на то, что из-за сложной внутренней обстановки и необходимости взаимодействия с союзниками пост военного и морского министра приобретает политическое значение, что «требует от занимающего его лица особой выдержки и такта». Кроме того, В.Э. Гревс мотивировал нецелесообразность замены П.П. Иванова-Ринова А.В. Колчаком тем, что первый «с величайшим трудом налаживает дело на Дальнем Востоке и ведёт ответственные переговоры с союзниками и союзным командованием». Отстранение же П.П. Иванова-Ринова с поста главы военного ведомства, по мнению В.Э. Гревса, «разрушит всю его работу и вселит в союзников нежелательные сомнения в твёрдость и определённость курса нашей политики»[32]. Однако Административный совет не прислушался к мнению С.В. Востротина, а П.В. Вологодский и Директория проигнорировали предупреждения П.П. Иванова-Ринова и Э.В. Гревса, усмотрев в них только банальную интригу.
Нужно признать, что А.В. Колчак не только быстро освоился в новой для него общественно-политической обстановке, но и стал одним из наиболее активных актёров омской сцены. Посетив 27 октября 1918г. В.Г. Болдырева вместе с С.Н. Розановым и 29 октября – в компании с В.А. Жардецким и Н.С. Лопухиным, А.В. Колчак пытался склонить генерала к ликвидации Директории и к передаче её функций Верховному главнокомандующему, т.е. В.Г. Болдыреву. Однако генерал от такого лестного предложения отказывался, заявляя, что, «если это понадобится, то Директория сама передаст ему полноту власти»[33]. Возможно, Верховный главнокомандующий эти разговоры пока всерьёз не воспринимал.
Ещё более решительно, временами просто бесцеремонно, вёл себя А.В. Колчак при формировании Совета министров Временного Всероссийского правительства, хотя формально он не имел права даже участвовать в обсуждении и тем более – в принятии решений по этому вопросу. Именно А.В. Колчак особенно активно лоббировал продвижение на министерскую должность И.А. Михайлова, которого блокировало большинство членов Директории. Вместе с тем он наиболее резко выступал против назначения на должность помощника министра внутренних дел, отвечавшего за деятельность милиции, Е.Ф. Роговского. Даже после того, как кандидатура последнего была согласована с Административным советом, А.В. Колчак оказал столь мощное давление на П.В. Вологодского, что тот 29 октября 1918г. на заседании Директории вновь заявил о неприемлемости Е.Ф. Роговского в качестве помощника министра. После этого Директория поручила В.Г. Болдыреву переговорить с А.В. Колчаком.
Такая беседа состоялась на следующий день. В.Г. Болдырев дал А.В. Колчаку получасовой урок ликвидации политического «ликбеза». По итогам беседы адмирал заявил, что остаётся «непреклонным противником Роговского», но подчинится военной дисциплине. В тот же день В.Г. Болдырев, чтобы поставить А.В. Колчака в служебные рамки, издал приказ о назначении вице-адмирала А.В. Колчака в распоряжение Верховного главнокомандующего[34].
Два дня – 30 и 31 октября – А.В. Колчак нервировал Директорию и Временное Сибирское правительство, добиваясь отклонения кандидатуры Е.Ф. Роговского. Дело дошло до того, что он стал отказываться от поста военного и морского министра во Временном Всероссийском правительстве, соглашаясь только на должность временно управляющего министерством, назначенного приказом Верховного главнокомандующего. По наблюдению В.Г. Болдырева, адмирал «совершенно извёл бедного Н.Д. Авксентьева». Тогда же в дневнике В.Г. Болдырева появилась об А.В. Колчаке первая критическая запись: «Очень нервный и неустойчивый человек»[35].
Чтобы нормализовать обстановку, 31 октября 1918г. Н.Д. Авксентьев составил с А.В. Колчаком беседу. Но она ничего не дала, каждый из них остался при своём мнении. Более того, в тот же день адмирал подал на имя П.В. Вологодского записку, в которой сообщил, что после встречи с Н.Д. Авксентьевым он пришёл к выводу о невозможности «принять должность военного [и морского] министра при настоящей внутренней политической обстановке». В то же время А.В. Колчак заявил, что он не считает возможным отказаться от государственной работы и может «принять на себя исполнение её в качестве временно управляющего военным и морским ведомством». Однако возможность вступления в должность временно управляющего А.В. Колчак обставил таким требованием: «назначение допустимо лишь приказом Верховного главнокомандующего без включения меня в список лиц, входящих в состав Совета министров»[36].
На это раз наступила очередь П.В. Вологодского уговаривать А.В. Колчака. П.В. Вологодский для этого назначил частное совещание членов Совета министров и Административного совета Временного Сибирского правительства, на которое пригласил адмирала. На совещании П.В. Вологодский подробно проинформировал своих коллег о проделанной им работе по формированию Всероссийского Совета министров и постигшей его неудаче, заявил, что он отказывается от возложенной на него миссии и, передав председательствование И.И. Серебренникову, покинул совещание. Только такой демарш П.В. Вологодского, грозивший новым глубоким политическим кризисом в правительственном лагере, заставил А.В. Колчака согласиться на назначение Е.Ф. Роговского и принять пост военного и морского министра во Временном Всероссийском правительстве[37].
Правда, здесь же А.В. Колчак взял небольшой реванш. При обсуждении вопроса о назначении помощников военного и морского министра он отверг предложение П.В. Вологодского и И.И. Серебренникова, лоббировавших кандидатуру предшественника А.В. Колчака П.П. Иванова-Ринова. В принципе, в таком назначении был большой политический резон. Оно позволяло сохранить не только административную преемственность, но и спайку регулярной армии с Сибирским казачьим войском, атаманом которого являлся П.П. Иванов-Ринов. Однако А.В. Колчак эти соображения проигнорировал, заявив, что у него уже есть свои кандидаты: генерал-майоры Н.А. Степанов и В.И. Сурин[38].
Одновременно ещё до официального утверждения в качестве главы военного ведомства А.В. Колчак стал добиваться у Н.Д Авксентьева и В.Г. Болдырева расширения своей компетенции, судя по всему, претендуя на участие в разработке военных планов и руководстве военными операциями[39], в чём адмирал был абсолютно некомпетентен и – самое главное – что не входило в обязанности военного и морского министра. Вся эта деятельность адмирала, немедленно становившаяся достоянием омского политического бомонда и военных кругов, носила явно провокативный характер. Она мешала молодой власти, подвергавшейся атакам «слева» и «справа», обрести уверенность в собственных силах и устойчивость.
Тем не менее, договоренности о составе Совета министров были достигнуты. На состоявшемся 4 ноября 1918г. заседании Временное Всероссийское правительство утвердило соответствующий указ. Через день он был опубликован в официальной правительственной печати, известив население о том, что на должность военного и морского министра Временного Всероссийского правительства назначен вице-адмирал А.В. Колчак[40]. В результате менее чем через три недели после своего прибытия в Омск А.В. Колчак, не имевший абсолютно никаких заслуг в деле борьбы с советской властью, стал одним из ключевых министров в антибольшевистском всероссийском правительстве. Причём министерскую должность А.В. Колчак получил благодаря Директории, члены который считали адмирала не только крупным военным специалистом, но и настоящим демократом.
Что касается причин поведения А.В. Колчака, сочетавшего в себе прямолинейную настойчивость и неустойчивость взглядов, то близко наблюдавшие тогда адмирала люди, как правило, склонялись к трём версиям. Одни объясняли его нервным расстройством, другие были склонны видеть в этом политическую наивность и доверчивость А.В. Колчака, третьи – давление со стороны «агентов влияния». Думается, однако, что в действительности тактика А.В. Колчака, несмотря на её внешнюю непоследовательность, была глубоко продуманной, реалистичной и, главное, ориентированной на перспективу. Своим поведением адмирал явно демонстрировал «правым» политикам и военным, что он категорически не желает сотрудничать с эсеровской частью Директории, не признает результаты Уфимского государственного совещания и дистанцируется от Директории в целом. Это был явный сигнал «правым» кругам и военщине, означавший, что для них военный и морской министр А.В. Колчак во Временном Всероссийском правительстве «свой среди чужих».
|
|