Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.

 

 Выпуск седьмой

 Сибирские воспоминания

Даже боги не могут изменить прошлое.

Агафон

Леонид Лопатин

ЖИТЬ ВО ЛЖИ

Советское образование и воспитание в пятидесятилетних наблюдениях школьника, студента, учителя, профессора[1]

(Продолжение)

<<Начало

Гражданственность

Для понимания масштабов обмана и антинародной сущности советской власти одних только знаний историку мало. Нужна гражданственность, понимание того, что тобой в профессии движет. Если – личная карьера и желание быть обласканным благосклонным взором начальства, то будешь писать так, как тому начальству нужно. И получать за это медальки, сиденье в президиумах, место в тусовке власть предержащих. Это греет самолюбие, тешит мысль о твоей будто бы научной значимости, приносит ощутимые (или не очень) материальные блага.

Но тогда ты, по порядочному счету, не можешь говорить: «Честь имею!». Ты её продал за ласковый взгляд вождя или его слуг. Вот почему любимчиками власти как в годы коммунизма, так и демократические 90-е, а затем и в реставрационные 2000-е годы были одни и те же учёные-обществоведы. В Кузбассе, – во всяком случае. Подобное «подлизывание» к власти я видел в газетах и журналах 20-30-х годов, заранее зная о расстрельной судьбе многих (хозяйственников, писателей, журналистов и пр.).

Мой институтский однокурсник, известный российский археолог и культуролог, профессор Анатолий Михайлович Кулемзин исключительно точно выразился по этому поводу в своем стихотворении: «За мзду не пишут – только врут!».[2] Потому-то я очень понимаю знаменитую Галину Волчек (режиссёр), которая в дни празднования 50-летия театра «Современник» весной 2006 г. попросила администрацию президента Путина не награждать её. Была согласна лишь на благодарственное письмо. Хотя многие подчинённые ей актеры получили в те дни и ордена, и медали.

В рядах апологетического типа историков мне довелось быть до начала 80-х годов. И не то, чтобы ярился в писании «ура!-статей». Но и науки настоящей не делал. Хотя к тому времени был готов писать об индустриализации в Кузбассе, основанной не на преимуществах социализма, а на сверхэксплуатации народа. Но не писал. Выдавал лишь требуемое статусом преподавателя высшей школы количество «научных» статей. Отчётливо понимал, что правдиво написанное не пройдет цензуру и опубликовано не будет.

Советская политическая система тогда казалась настолько прочной, что тратить жизнь на сопротивление ей – просто безумие. Надо было по-мещански принять её правила, встроиться в неё и писать историко-партийные труды. А историко-партийные писания научными быть не могли по определению. И пусть не обижаются на меня мои коллеги, но это правда, даже по не очень большому счёту. Историк КПСС не мог реконструировать события в их подлинном виде. Всё написанное им должно строго соответствовать решениям партии и правительства описываемых и последующих лет.

Если, скажем, в решениях январского (1933 г.) пленума ЦК ВКП(б) было записано, что первый пятилетний план развития народного хозяйства был выполнен досрочно за четыре года и четыре месяца, то и историк должен показывать именно это. Хотя даже мне, тогдашнему 26-летнему аспиранту, было очевидно, что ни в угольной, ни в металлургической, ни в какой другой отрасли тяжелой промышленности тот план вообще не был выполнен. Из ежегодных конъюнктурных отчётов угольных трестов 1928-1932 гг. я видел гигантское невыполнение годовых планов. Партийные циркуляры тех лет, громившие хозяйственников за срыв планов, говорили об этом же. Но раз партия сказала, что план выполнен досрочно, то историк был обязан писать точно также даже спустя 40 лет. Или молчать!

Тому пример и стахановское движение 1935 и последующих годов. С мальчишества я впитал, что стахановское движение – это замечательно. За учёбу на пятёрки в первых двух классах меня самого называли стахановцем. (Правда, потом такого «круглого» отличничества у меня уже никогда не было.) В решениях 18 съезда ВКП(б) (1939 г.) о стахановцах сказаны восхитительные слова.[3] Все исторические книжки писали об этом же.

Каково же было моё удивление, когда в архивах я обнаружил сведения о том, что рабочие избивали стахановцев. Я, было, «списал» это на несознательность «отсталых» рабочих. Но увидел, что и инженерно-технические работники (ИТР) тоже были в основном против стахановского движения. Не сразу понял, что ИТР понимали пагубность штурмовщины, утвердившейся на шахтах в связи со стахановским движением. Инженеры отстаивали технологичность угледобычи, старались предотвратить аварии, неизбежные при нарушении ритмичного цикла работ из-за стахановского рекорда, поставленного для «показухи». Однако писать об этом историку было нельзя.

Во второй половине 80-х годов отдельные столичные ученые (Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Отто Лацис и др.) осмелились писать правду. Однако в провинции это было непозволительно даже в начале 90-х. Если в периодической печати у меня выходили почти откровенные статьи уже в конце 80-х, то на научных конференциях меня редактировали до выхолащивания и в 90-е. А со второй половины 90-х годов в госуниверситете на кафедре новейшей отечественной истории (завкафедрой проф. К.А. Заболотцкая) мои доклады и доклады моей дочери предпочитали вообще не принимать к участию в конференциях. Мы с ней не вписываемся в ностальгическую прокоммунистическую тональность своих университетских коллег.

До мая 1990 г. я был убеждён, что социализм в нашей стране не построен.[4] Аргументировал этот вывод тем, что общество перманентной нищеты не может считаться социалистическим. Не может оно считаться таковым и из-за отсутствия власти у народа. Был полностью согласен с Ф.Ф. Раскольниковым – автором знаменитого письма к Сталину (1939 г.), в котором этот профессиональный революционер обвинял вождя в клятвопреступности и считал Сталина предателем, извратившем дело Ленина. Самого Ленина я считал великим революционером, которому из-за ранней смерти не довелось построить правильный социализм.

Однако однажды я вдруг понял, что построенное в СССР и есть социализм. А получилось это так. В мае 1990 г. в Новокузнецке проходил съезд рабочего движения всего СССР. Вместе с мировой знаменитостью историком-социологом Леонидом Абрамовичем Гордоном[5] я участвовал в редактировании резолюций этого съезда. Слушал исключительно известных[6] и малоизвестных ораторов со всего СССР, а также и Великобритании, Венгрии, Польши и др. В кулуарах много общался с первым секретарем Кемеровского обкома КПСС А.Г. Мельниковым. С ним и договорились по итогам съезда рабочих провести семинар с партийными работниками.

Семинар проходил в овальном зале обкома. Председательствовал Мельников. А я анализировал документы съезда как с политической точки зрения, так и особенно с позиции их соответствия концепциям марксистской теории социалистической революции. Заключая (или начиная) свой анализ, я сказал неожиданную даже для себя фразу, которая, без преувеличения, потрясла аудиторию. Казалось, «партаппаратчики» выдохнули, а вдохнуть не могли из-за наступившего ужаса после той фразы. Я сказал: «Мы с Александром Григорьевичем, побывав на съезде рабочих, приехали из завтрашнего дня. Завтра будет антикоммунизм».

Об антикоммунизме аудитория знала как о чём-то далёком, международном, исключительно словесно-книжном. А тут он оказался реальным, как, скажем, война 22 июня 1941 г. Не болтовня пропагандистов о военной угрозе, а сама война со стрельбой и ужасом.

Первые секретари горкомов и работники обкома, для которых и устроили семинар, вместо обсуждения материалов рабочего съезда стали обвинять меня в пособничестве лидерам рабочих комитетов, многие из которых, мол, сидели в тюрьме. На это разозлился даже Мельников. Раздраженно отшвырнув карандаш, он посоветовал им посмотреть кадровый состав любого строительного управления, где, по его словам, все – от начальника до чернорабочего сидели в тюрьме. Шахтёрские рабочие комитеты были лишь сколком нашего советского общества, в котором слишком многие его члены проходили через лагеря заключения.[7]

Коммунизм славен?

Вот, на этом-то семинаре у меня вдруг и вспыхнула мысль о том, что социализм в СССР всё-таки построен. Другого социализма по марксистской модели и быть не может. От эволюционной модели Эдуарда Бернштейна «Движение – всё, конечная цель – ничто!» большевики отказались ещё в начале 20 века. На основе реформистской модели социалистические идеи реализовались во всех цивилизованных странах. Хотя наибольший уровень их претворения в жизнь связывают со скандинавскими странами и Австрией, но Франция, Германия или США обеспечили своим народам такой уровень жизни, о котором в социалистическом Советском Союзе люди и мечтать не смели.

Большевики навязали нашей стране революционный путь реализации социалистических идей, то есть путь диктатуры пролетариата, классовой борьбы, ненависти друг к другу, массовых убийств, конфискации собственности, уничтожения религии, введение трудовой повинности, административного распределения, ГУЛАГа, сверхнизких зарплат, глумления над правами человека и пр.

Не случайно всё это, в большей или меньшей степени, повторилось во всех социалистических странах. Потому и погиб мой аспирантский приятель Куй Че из Камбоджи (Кампучии), которого в 1976 г. отозвали на родину с должности пресс-атташе посольства и отрубили голову. Он оказался в числе 3 млн. «врагов», уничтоженных красными кхмерами за семь лет строительства социализма в Кампучии.

Вот с того самого времени, весны 1990 г., пелена с глаз моих упала.[8] И я веду работу по возвращению России к цивилизации. В коммунистах более не вижу созидателей. Да и в нравственности многим из них отказываю. Вся деятельность нынешних нераскаявшихся коммунистов обращена в прошлое. Это неконструктивно, как минимум. Утверждаю, что безнравственно восхвалять мрачное прошлое советской власти. Такое восхваление неизбежно приводит к реставрационным попыткам повторения бесславного социалистического Эксперимента. Как гражданин и как историк всё не могу понять, какие-такие славные дела коммунистов можно отыскать в прошлом?

– Октябрьский переворот1917 г., отвергнувший Россию от демократических завоеваний народа 1905-1917 гг.?

– Гражданскую войну (1917-1953 гг.), как следствие реализации марксистских постулатов о социализме?

– Противопоставление России всему цивилизованному миру с 1917 по 1986 гг.?

– Уничтожение национальной интеллигенции и создание псевдоинтеллигенции?

– Геноцид против христианства, мусульманства, буддизма, иудаизма и др. религий?

– Концлагеря, через которые провели полстраны и заразили лагерной психологией и манерами всю страну? Сложилась новая ментальность, культура, в которой матерная брань, насилие к ближнему стали нормой.

– Детские дома, через которые пропустили миллионы детей, родители которых убили в Гражданской войне, в массовых репрессиях 30-50-х годов, в Великой Отечественной войне, завалив немцев трупами россиян?[9]

– Коллективизацию, как национальную катастрофу, почти уничтожившую трудовую культуру и нравственность в деревне?

– Индустриализацию на основе сверхэксплуатации человека?

– Голод 1918-1922 гг., 1932-1933 гг.,1946 г.?

– Хронические дефициты продовольственных и промышленных товаров?

– Целенаправленный этнический терроризм 30-40-х годов против поляков, немцев, корейцев, чеченцев, ингушей, карачаевцев, крымских татар, балкарцев, финнов, латышей, эстонцев, румын, болгар, македонцев, афганцев, греков, китайцев, «харбинцев», иранцев?

– Победу во Второй мировой войне, унесшей десятки миллионов соотечественников и развязанной при участии СССР в 1939 г.?

– Создание мирового социалистического лагеря, который содержали за счёт советских людей?

– Гонку вооружения, олицетворенной в достижениях по освоению космоса?

– Позорное качество советской обуви, одежды, белья, мебели и других товаров народного потребления?

– Убогую обеспеченность жильём, недостойную для любой из развитых стран мира?

– Количество студентов на душу населения, уступающего любой цивилизованной стране?

Такой перечень коммунистических провалов в 20 в. можно продолжать очень долго. Но мой опыт публичной полемики показывает, что людям, воспитанным на коммунистической вере, достаточно и двух-трёх моих антитезисов, чтобы у них гневно «засверкали глаза», и они перестали читать и воспринимать дальнейшее. «Ты очернитель истории!», «ты перевертыш!», «было же ведь и хорошее!», «при коммунистах было лучше, чем сейчас!», – подобные трафареты в свой адрес приходится читать и слышать как от политических, так и научных оппонентов.

Похоже, и мои одноклассники не очень-то разделяют взгляды, подобные этим. Во всяком случае, это заметно по высказываниям милиционера Николая Брагина и учителей Зинаиды Гутник и моего школьного друга Владимира Власова. Кажется, не поддерживают их мнение инженеры Галина Максимец и Николай Черников.

В 80-е годы, когда я начинал свою активную публицистическую деятельность, мне казалось, что стоит человеку узнать от меня или кого-то другого правду, так он изменится и станет за неё бороться.[10] Увы, это не происходило тогда, не происходит и сейчас.

Хотя были люди, которые ещё в 20-е годы предупреждали соотечественников об опасных последствиях социалистического эксперимента. Среди них китайский писатель Лаошэ, который в 1926 г. пророчески описал маразмы китайской культурной революции второй половины 60-х годов. Русский писатель Булгаков сделал подобное в 1925 г. в своём «Собачьем сердце». Слава Богу, хоть сейчас его понимает интеллектуальная молодежь.

Студенты об образе социализма, хамстве и социальном прогнозе

Не устаю удивляться своим студентам. Порой они выдают такие суждения на семинарах, что невольно воскликнешь: «Умницы!». Очень люблю читать их письменные аналитические работы. Пытаясь научить их размышлять самостоятельно, я даю им практические задания по анализу статей, документов, политических анекдотов и частушек, документальных и художественных кинофильмов. Их заключения по фильму Владимира Бортко «Собачье сердце», по-моему, достойны уважения. Вот что писали мои студенты-медики весной 2006 г. о проблемах социалистического и современного российского общества.

О судьбе России и последствиях социалистической революции

Коробков Илья: «Не дурная наследственность царизма виновата в бедах России в ХХ веке, а большевистские нововведения. Старые человеческие ценности были разрушены и сформированы новые, главными из которых были покорность и страх перед человеком в кожанке». Степченко Елена: «Дом на Пречистенке – это страна в миниатюре. Парадный подъезд забит, и он ещё долго не откроется. Россия попала на задворки Европы». Черновская Ольга: «Первая фраза Шарикова: “Похабная квартирка, но до чего же хорошо!”, – отражает состояние народа в социалистической России, когда люди думали, что прорываются в светлое будущее». Бородкина Дарья: «Шариков превратил профессорскую квартиру в кабак: потоп, пьянка, сломанная мебель и т.д. Это олицетворение происшедшего с Россией при большевиках». Смирнова Мария: «Это сатира на социалистическое общество, в котором утвердилось право каждой кухарки управлять государством. Жаль! Очень жаль, что так получилось. Что Россия выбрала этот неправильный путь». Малинова Татьяна: «Трагедия России в том, что шариковы расплодились. И уж они-то душили её, душили, душили, душили. До сих пор душат». Живаев Виктор: «В противопоставлении образов Преображенского и Шарикова Булгаков противопоставил нормальную прошлую жизнь царской России и революционную советскую жизнь». Фаткулин Руслан: «Писатель с душевной болью предупреждает Россию, что она катится к гибели, платя дань за безумие мартовских 1917 г. дней и дней октябрьских». Мясников Антон: «После революции 1917 г. в России началась мутация. Она оказалась не только вредной для страны, но и летальной. За 80 лет опухолевые клетки перекрыли стране кислород – “душили, душили, душили, душили”». Зякина Юлия: «Как же чудесен был пёс Шарик! И в кого он превратился! Это о России. Какая дикая непоправимость!». Алфимова Лариса: «Революция разбудила нечто дикое, необузданное в людях. На смену культуре пришло варварство, формировалось презрение к личности, к таланту». Шпаковский Максим: «Булгаков не только посмеялся над всеми сторонами “новой жизни”, когда “никто” вдруг стал “всем”, но и показал мрачные перспективы этого. Тем самым он многое объясняет в нашей нескладной теперешней жизни, логично вытекающей из всего того, что было заложено тогда». Моисеевская Екатерина: «Булгаков противопоставил: 1. людей в белом (врачи) и людей в чёрном (пролетариат); 2. качество жизни и нищету; 3. порядок и разруху; 4. культуру и хамство. Это понимает даже обыватель в лице дворника, который плюется в адрес Шарикова». Худякова Алёна: «Социализм – это общественный регресс. Хотя бы в том, что в социальном плане люди стремятся не к повышению своего общественного статуса, а, наоборот, к его понижению, стать пролетариатом (модно и полезно). А слово “господин” стало унизительным». Барредо Алёна: «Булгаков убедителен в том, что социализм это разрушение культуры. А ведь наша нация так духовно богата. И так опустилась. Когда высшая культура – это цирк, а остальное – дуракаваляние. Советский человек стал пустым, как шар. Копни, а там пустота!». Гребенкина Светлана: «Тоталитарная система привела к тому, что монстры проникли во все области жизни. Ведь предупреждал же Булгаков ещё в 1925 г., куда приведут эти монстры. Жаль, что не прислушались». Шолкова Мария: «Такое ощущение, что вся Россия находилась под гипнозом. Она не понимала, где она, что с ней происходит, что нужно делать? А основная язва (“верхи”) пускали метастазы ВЧК-ГПУ на весь организм страны. Думаю, только вера людей, что всё это временно, всё пройдёт, спасала людей от полного отчаяния». Сафронова Людмила: «Революция в России явилась не результатом естественно развития общества, а была безответственным экспериментом. Голый прогресс без опоры на нравственность несёт людям гибель. Наглые, подлые, безкультурные шариковы привели страну к глубокому кризису». Белякова Светлана: «Шариков – существо порочное, наглое, агрессивное. Именно под руководством таких людей и строилось “светлое будущее”. Потому оно и не могло быть другим, чем построенное».

Об образе социализма и сущности советской власти

Кривошеева Мария: «Смотрела “Собачье сердце” не первый раз. Но почему-то только сейчас увидела, что за историей с собакой стоит история и образ социализма. Мне искренне жаль людей». Масякин Антон: «Большевики уничтожили Дом как Очаг, как основу жизни, превратив его в жилплощадь и “квадратные метры”». Минакова Анна: «При социализме главное – привести людей к общему знаменателю. “Уничтожить” – главный глагол советской власти». Фаризова Алина: «Абсурд социализма особенно виден в речи Преображенского: “В спальне принимать пищу…”, “в смотровой читать…”, “оперировать в комнате прислуги…”, “в столовой осматривать больных…”. Этому  абсурду можно противопоставить только одно – каждый должен заниматься своим делом». Томашевская Анна: «Надо было обладать большой смелостью, чтобы ещё в 1925 г. высмеять то, что тогда казалось единственно правильным и бесспорным. Булгаков очень точно изобразил уродливые черты социалистического общества, где правят примитивные, но напористые швондеры, где даже милосердие делается через принудительность (история с распространением журнала)». Моисеевская Екатерина: «”Нету мыла вымыть рыло. / Нету чаю в чайник класть. / До чего ж у нас в России / Замечательная власть!” Это частушка о социализме». Путилина Анастасия: «Обещали светлое будущее, а получили серость, мрачность, тишину, запустение и разруху, так хорошо представленных в кадрах фильма В. Бортко». Шилина Анна: «Хор поёт: “Мы жили трудно, завтра будет трудней” Разве это не бред?!?». Веретельникова Ирина: «Булгаков пророчески предсказал будущее России, когда “никто станет всем”. Для него социализм – чудовищный эксперимент, грубое вмешательство в естественный ход истории». Власова Анастасия: «Неужели это и есть светлое будущее, обещанное коммунистами нашим предкам? Жить в бесконечных бытовых неудобствах. Когда целью жизни стал не духовный рост личности, а желание обрести нормальное жильё». Белова Мария: «Используя прием гротеска, Булгаков показал примитивность и тупость серого социалистического общества, противопоставляя ему духовно богатых и ярких личностей уходящей России». Тукиш Сергей: «Ну, и чего мы добились социализмом? Да, ничего! Не дай Бог вернуться в прошлое время! Я бы не смог жить при социализме». Сергей Пересыпкин: «Социализм – это как у Шарикова обырвалг (главрыба), в нём всё наоборот». Устьянцев Денис: «Я бы не смог жить при социализме, в котором все одинаковые, все “счастливые”. Как можно 80 лет быть таким глупым и верить тем, кто отрицал даже секс!? 10 дней потребовались Преображенскому, чтобы исправить свою ошибку, вернуть пса. А нам не удается это сделать с 1991 г.». Кондрашов Ярослав: «Советский строй надолго загнал нашу страну в экономический тупик. Хотя были и прорывы (космос, физика). Но эти прорывы – лишь результат нашей угрозы всему цивилизованному миру, результат военного комплекса». Игнатьева Надежда: «Идея обобществления стара, как мир. Но не разрушения же, как получилось при реализации лозунга “кто был ничем, тот станет всем”, и когда совершалась головокружительная карьера – от собаки до санитара, “очищающего” Россию от “ненужных” существ». Липко Екатерина: «Булгаков против социалистического устройства, когда дети рабочих и крестьян заведомо выше детей профессоров, врачей, священников». Кареев Игорь: «Социализм – это возвращение к первобытному обществу, когда исчезает личность, и человек живет толпой». Цехмейстер Светлана: «Каждый должен заниматься своим делом. Этот закон Жизни исчез при социализме». Павкина Татьяна: «22 ноября 1917 г. Ленин отменил все законы Российской империи. Немудрено, что Россия, как считает Солженицын, потеряла 20 век из-за коммунизма». Новикова Настя: «Преображенскому удалось отстоять свою квартиру. А сосед, тем временем, послал за кирпичами, чтобы ставить перегородку в своей квартире. Эти перегородки и изуродовали не только наши квартиры, жизнь, изуродовали даже русский язык». Ермолова Галина: «У Булгакова сплошные вопросы к советской власти – Почему украли калоши? Почему убрали ковер из парадной? Почему гаснет свет? Почему забили парадный ход? Подобные “почему” и задавали люди все годы советской власти». Мешкова Софья: «Все негативные характеристики управдому, данные Преображенским, надо относить ко всему социализму. Я не могу воспринимать это произведение без чувства глубокого сожаления. Не могу не воскликнуть: “Что же вы сделали со страной, господа коммунисты?”». Карягина Людмила: «Булгаков показал, что при социализме люди будут с собачьим сердцем. Именно такие люди и нужны были сталинской бюрократии для осуществления своей власти над людьми». Сиренко Анна: «Булгаков лишний раз убедил меня, что рабочим нельзя было давать власть». Гараева Наталья: «Отвратительно, что новая власть поощряла стукачество и доносительство, высвобождая самые низменные инстинкты людей, особенно необразованных и некультурных». Кривощеков Станислав: «Даже собака поддается дрессировке. А Шарикова Борменталь не смог приучить к элементарным правилам поведения. Куда катилась Россия, когда шариковы утвердились во власти?». Старцева Екатерина: «Как быстро Шариков освоил революционный лексикон! Этот лексикон был пропуском в советской карьере. Да ещё умение писать доносы, чем Шариков также быстро овладел, внимательно вслушиваясь в разговор Преображенского и Борменталя». Шилина Анна: «И кому писатель адресует слова: “Молчи и слушай, молчи и слушай?” Власти что ли, которая формируется звериной сущностью Шарикова? А, может, народу, который должен слушать умных людей?». Власов Вадим: «Грустно, что такие как Швондер были у власти, а светила науки оказались в болоте». Гунштейн Екатерина: «Шариков – олицетворение советского правительства, такого же бездарного, неумелого и неумного, невыносимого и распутного». Григорьева Арина: «Шариковы дорвались до власти. Утвердились во всех её эшелонах. И стали отравлять жизнь нормальным людям, решать судьбы России».

О большевистской культурной революции

Масякин Антон: «Идеальное воплощение культурной революции 1917-1936 гг. и есть Шариков. За 70 лет советская власть уничтожила всё культурное, что создавалось веками. Потому Шариков и герой нашего сегодняшнего времени. Я не ошибся – именно нашего времени, а не 1925 г.». Пронских Александр: «Шариков – это Советский Союз и есть. Швондер – это Ленин со своими речами, разложившими Россию и наплодивший шариковых». Власова Анастасия: «Нелёгкое прошлое было во всех странах. Но оно легко там воспринимается на фоне нынешнего их благополучия. Иное дело в СССР… Самое плохое было в том, что культура низшего слоя стало культурой всей нации». Смирнов Владимир: «Революция 1917 г. – страшный удар по русскому человеку, выраженный словами Андрея Платонова: “Родина стала нам безвестной”. Большевики нарушили естественную связь времён и отношений, прервали нить преемственности, предопределили разруху в головах. Но это не снимает личной вины с каждого отдельного советского человека. Боюсь я, что мы не восстановимся и сольёмся с мировым потоком культурных отбросов». Пепеляева Анна: «Потому у нас такая и культура. Ведь шариковы никогда не могли оценить красоту искусства, достоинство науки. Для них пресса – развлечение, театр – дуракаваляние». Старченкова Анастасия: «Социализм дал людям то, что, собственно, и обещали – человек стал ленивым. Шарика-то вернули назад, но потерянную при социализме культуру и жизни людей вернуть никто не в силах». Полякова Светлана: «Вслушайтесь в слова песни швондеров: “Тяжелые годы уходят, за ними другие приходят. Они будут также трудны”. Красивое исполнение! Но если вслушаться… Так и с теорией марксизма. Красиво на словах, а действительность…». Царегородцева Мария: «”Не читайте советских газет” – совет Булгакова не верить советской пропаганде». Конева Мария: «Швондер есть главный дурак, – оценка Булгаковым идеологов коммунизма, разрушивших такую замечательную страну». Ховалыг Шораана: «Шариков хочет быть “не хуже других”. И не может понять, что для этого надо проделать путь долгого духовного развития, что нужен труд по развитию интеллекта. Собачье сердце в союзе с разумом человека – главная угроза нашего времени». Салтыкова Мария: «Чтобы свобода приносила счастье, надо нравственно и интеллектуально дорасти до неё». Большакова Светлана: «В образовании нам надо дотянуться до уровня царских гимназий с хорошим классическим образованием. В западной образовательной системе нам брать нечего с их тестированием и узкой специализацией». Белоногова Юлия: «Булгаков советует хозяину жизни – пролетариату побольше молчать и слушать, молчать и слушать!». Кузнецова Юлия: «Советская власть настолько вмешивалась в дела людей, что даже имена им назначала. Вот от того-то и царила разруха в головах людей. Она всё время подпитывалась советскими газетами». Кирюшкина Татьяна: «Шариков никогда не разовьётся в высокую личность. Уж не о пролетариате ли Булгаков это сказал?». Кравцова Ольга: «Ох, как живы шариковы и сегодня! Бороться с ними можно лишь культурой, самовоспитанием, самоограничением, самосовершенствованием. Измени себя, изменишь мир».

Лицо «нового человека»

Борисенко Ольга: «Булгаков показал историю формирования “нового человека”, который стал именоваться не россиянином, а советским человеком. У него новый генотип: абсолютная вера в свою правоту, агрессивность, нетерпимость к чужому мнению, жить не на заработанное собственным трудом, не созидать, а разрушать и делить». Шарикова Ольга: «За таким как Швондер легко идти. Куда тебя пнут, туда и двигай. А идти за Преображенским сложно, здесь мыслить надо». Саакян Ирина: «Булгаков предвидел массовые репрессии, когда шариковы будут расправляться со швондерами». Дударева Олеся: «Булгаков предупреждает тех, кто берётся решать судьбы людей. Искалеченные или погубленные жизни людей на совести коммунистических экспериментаторов». Топоева Марина: «Вместо доброго пса возникает зловещий, тупой и агрессивный Полиграф Полиграфович, который великолепно вписывается в социалистическую действительность и делает большую карьеру – от существа неопределенного социального статуса до большого московского начальника». Куканков Сергей: «Это же просто идиотизм, давать людям такие имена как Баррикада! Как с таким именем жить? А ведь жили же. Потому так и жили». Буланова Яна: «Кто такой П.П. Шариков? Это человек? Или это некое существо, воспитанное советской властью. Просто в ужас приходишь, когда в Шарикове, как в зеркале, видишь, кого воспитывала советская власть. У этой власти просто не было головы на плечах». Дашкина Наталья: «Как же быстро человек приучается “качать права” и требовать “лучшей жизни”». Звягина Елена: «Шариковы и швондеры не понимают, что прогресс движется трудом Преображенского и такими же, как он, трудолюбивыми, способными и практическими людьми. А не разного рода “певунами” и разного рода бездельниками, которых расплодилось столь много в советские годы». Абрамкина Екатерина: «Шариков олицетворяет людей, вылезших при социализме “из грязи в князи” не по уму, а по происхождению или другим случайностям». Фурменков Илья: «Поведение Шарика удивительно созвучно “гомо-советикус” – пёс готов на всё ради куска колбасы. Вот почему этот пёс, став Полиграф Полиграфовичем, быстро нашёл свою нерядовую нишу в советском обществе». Жалнина Юлия: «При социализме все настолько обезличены, что мужчину от женщины отличить нельзя. Здесь всё абсурдно и иррационально. Это инкубатор для размножения шариковых и швондеров». Ситникова Ольга: «Без бумажки ты – букашка! Этот абсурд социализма живуч и сегодня. Булгаков мне лично показал, как не быть букашкой, к чему стремиться и в чём совершенствоваться, чтобы не быть шариковым». Петрова Ирина: «Булгаков изобразил мрак! Мрак отказа не только от всего личного, но даже от пола». Мельников Алексей: «Умственная ограниченность, моральное убожество, карьеризм – это шариковские черты, ставшие логическим следствием революции и социализма». Большакова Светлана: «Я бы каждую беременную женщину обязала прочесть “Собачье сердце”. Может быть, тогда мать, ужаснувшись, сделает всё, чтобы из её дитя вырос Борменталь (как минимум), но не Шариков-Швондер, оградит дитя от их лизоблюдского хамского влияния».

О роли интеллигенции

Казимирский Владимир: «Первопричиной российских бед является не идеологический угар большевиков, как обычно интерпретируют Булгакова, а разобщение между царской интеллигенцией и народом. Это разобщение интеллигенция сама и создала. Потому интеллигенцию к безвинной жертве социализма я не отношу». Амельченко Наталья: «Преображенский и Борменталь насильно создали Шарикова. Значит, они сами виноваты в разрухе, как повинна интеллигенция в социалистическом эксперименте». Косова Мария: «Вечной проблемой лучших умов России была взаимосвязь интеллигенции и народа. Булгаков выполнил свою миссию – миссию интеллигенции. Он предупредил народ в том, что ему ждать от Шарикова». Фурменков Илья: «Такой интеллигент как Преображенский устраивал большевиков, так как политикой он не занимался. Такая научная интеллигенция невольно помогла большевикам укрепить свои позиции во власти». Шлейхер Николай: «Уничтожение интеллигенции в советское время и породило шариковщину. И сделали это мы сами! Моя жизнь, я уверен, не пошла под откос. Я добьюсь поставленной цели. Но кто мне даст гарантию, что в жизни моей страны это не повторится». Бабенкова Наталья: «История Шарика – это история создания советской псевдоинтеллигенции, когда власть делала из “собак” всё, что ей было надо». Ермолова Надежда: «Преображенский – психологический тип русского учёного, который ещё не знает всех прелестей большевистского режима. И сам создает его представителя. Эти шариковы натворили много пакостных дел в России. Сколько ещё натворят?».

О хамстве

Большакова Светлана: «Я рассматриваю хамство как плебейство, как индивидуально-психологическую категорию. Разнузданное, неумное, невежественное, зоологическое хамство распространилось в стране из-за тенденции насаждать повсюду людей с “правильным” рабоче-крестьянским происхождением. Это хамско-шариковское начало оказалось стойким. Оно держится и держится». Шубина Елена: «Шариков инстинктивно “учуял” главное кредо новых “хозяев жизни”: грабь, воруй, растаскивай, пьянствуй». Керопян Симон: «Собачье сердце – о дисгармонии в обществе, доведённой до абсурда. На смену культуре пришло всё вульгарное». Ховалыг Менги: «Шариков быстро усвоил, что у него есть право. Но он не хочет и слышать про обязанности. Нет ли на него похожих?». Шатохина Елена: «Хамство утвердилось в стране из-за потери в советское время устоев и традиций, заложенных ещё в древности: почитание и уважение старших, соблюдение в обществе правил». Гаврилов Алексей: «Во фразе: “О, да, я не люблю пролетариат” – всё отрицательное отношение Булгакова к новым хозяевам жизни с их безкультурием, грязью, разрухой, агрессивностью, хамством, самодовольством». Масякин Антон: «Преображенский – воплощение уходящей русской культуры, культуры духа, культуры аристократизма. Испытываешь такую горечь, видя, что мы потеряли. Зато советской власти есть чем “гордиться” – грязь, бескультурье, агрессивность и хамство». Дробижева Елена: «Булгаков – писатель от Бога! Он так талантливо описал образ торжествующего хама – нового хозяина России». Фаризова Алина: «Хамство Шарикова особенно ярко вырисовывается на фоне интеллигентности профессора. Шарикову чужды стыд, мораль, совесть. У него отсутствуют человеческие качества. Из него так и прёт подлость, ненависть, злоба. С каждым днём он всё более распаляется: ворует, пьёт, бесчинствует, уничтожает себе подобных при “очистке”». Шлейхер Николай: «Хочу обратиться ко всем отцам и матерям: “Не давайте улице воспитывать своих детей!” Улица рождает шариковщину. Там все живут по законам стаи, там хамство и нет личности. А правоохранительной системы как не было, так и нет. Там – блат и выручательство своих родственников и знакомых». Косарев Владимир: «Жить по-человечески, по Шарикову, это вовсе не учиться в университете, жить в честно заработанной квартире, соблюдать этические нормы и личную гигиену». Барашова Алина: «До сих пор меня удивляет, неужели люди жили так, как у Булгакова? Даже не верится, что советское правительство так поступало с людьми. Логическое изложение своих взглядов и на тебе – уже контрреволюция! Потому-то сейчас столько кругом шариковых – хамов, нахалов, лжецов и лицемеров. Мне стыдно за тот этап в жизни моей страны». Моисеев Михаил: «Если прекратить самосопротивление низменному, то можно любому из нас стать хамом. Особенно при нашей потере нравственных корней. Хорошо тем, кто с детства живет с Богом в душе».

Об оптимизме и пессимизме, прогнозах

Джумалиева Зарина: «Я – патриот! Убеждена, что через некоторое время будет вопрос формулироваться так: “Станет ли Европа частью России?”». Пепеляева Анна: «Несмотря ни на что я считаю, что Россия далеко не последняя страна». Стрижнева Мария: «Почему каждый второй Нобелевский лауреат имеет либо русские, либо еврейские корни? Не замечали?». Татарникова Ирина: «Для меня Шариков – тупая безнадёжность. Опускаются руки». Скуратовец Олеся: «Жаль, что в жизни не то, что в книге. Шариковы победили Преображенских». Скуратова Олеся: «Жаль, что с избавлением от социализма мы так затянули. 70 лет бессмысленных идей и ошибок». Домбаа Виктория: «Что человека делает человеком? – Душа? Сердце? Только то, – что от Бога».

Таково было прочтение моими студентами-медиками начальной истории Советского Союза в интерпретации писателя Булгакова.

Готов ли в России костер инквизиции?

По приведенным выдержкам можно судить о глубине понимания студентами степени важности национальной культуры в формировании личности человека, его нравственных устоев, мировоззренческих предпочтений. По ним можно представить уровень самосознания и степени моральной и политической самоидентификации современной молодёжной элиты, которую, как правило, мы, преподаватели, занижаем. И что ещё хуже, в своём собственном понимании моральных и политических проблем прошлого и современного российского общества мы сами, порой, находимся ниже уровня представлений некоторых своих воспитуемых, умиленно «вздыхая по светлому социалистическому прошлому».

Именно это и проявилось с отдельными преподавателями, когда в мае 2006 г. коллеги на кафедре обсуждали итоги студенческих размышлений в связи с «Собачьим сердцем». И самым, на мой взгляд, несправедливым было суждение о том, что студенты просто-напросто подстраивались под профессора. Им было отказано в самостоятельности мышления. Те, кто так говорил, кажется, не чувствуют, что студент 2006 г. уже отличается от студента советского. Он более раскован в своих мыслях и менее подобострастен к преподавателю. И, слава Богу!

В XX веке к мировоззренческим проблемам, затронутым студентами, обращались все российские лауреаты Нобелевской премии по литературе: и Михаил Шолохов, и Иван Бунин, и Борис Пастернак, и Александр Солженицын, и Иосиф Бродский. Обращались. Но были ли услышаны соотечественниками? Нет! Потому-то все они (за исключением Шолохова с его «Тихим Доном») оказались изгоями в «самой свободной демократической» стране. Потому-то и в 21 веке мы едва понимаем писателя Ивана Бунина и философа Ивана Ильина, которые ещё в 20-е годы ХХ века жёстко предупреждали о российских катастрофических процессах, происходивших и предстоящих в постсоциалистическое время.

Научной правде о социализме противостоит вера людей в идеологию равного распределения и идеологию насилия. Эта вера глубокая. Тем более, она подпиталась невзгодами реформаторского времени. Потому научной правде – такое ополчение в обывательской среде и, увы, – даже научной. Подобное уже было в истории. Научные выводы поляка Н. Коперника (1473-1643 гг.) и итальянцев Д. Бруно (1548-1600 гг.), Г. Галилея (1564-1642 гг.) тоже не совпали с мифологическим и религиозными представлениями. Поэтому и аргументами в спорах с ними выступил костёр инквизиции.

Костров инквизиции сейчас нет. (Пока нет.) Но они были совсем недавно, когда боролись с «троцкистами», «врагами народа», диссидентами, ссылали Иосифа Бродского и высылали Александра Солженицына. Эти костры сохранились в сердцах людей, жаждущих повернуть назад.

Хотя – почему костра нет? Он есть! Не в нём ли сгорели киселёвское НТВ, «Куклы» Виктора Шендеровича, «Свобода слова» Савика Шустера и др.?...

Конечно, несмотря на Смуту или, как мы с дочерью писали, национальную катастрофу, жизнь в стране продолжалась. Были свершения в науке, искусстве, технике. В жизни народа было много светлых дней и человеческой радости. Люди влюблялись и женились – радость. У них рождались дети – радость. Люди обзаводились жильём, мебелью, предметами длительного пользования – радость. Победили фашистскую Германию – радость, ликование, эйфория! За трудовое усердие получали почётные грамоты, ордена, отрезы на костюм – радость. «Достал» шампанское, туалетную бумагу, бритвенные лезвия, апельсины и пр. – радость. Советский человек первым прорвался в космос – радость.

Но, озаботившись проблемами человека, а не государства, современник не может не задаться и вопросами. Скажем, почему победитель (советский человек) жил и живёт несравненно хуже, чем побеждённый (немец)? Стало ли у человека больше товаров и продуктов в связи с завершением строительства очередного индустриального гиганта, или он отчаянно как бился, так и продолжал биться за физическое выживание, «доставая» всегда дефицитные продукты и товары? Стал ли человек нравственнее и чище или морально деградировал (воровство, пьянство), несмотря на лучший в мире балет и «самую читающую страну»? Прибавилось ли у человека свободного времени (по Марксу – главный показатель прогресса), или, чтобы семья могла как-то выжить, он отправил жену на производство, вынужден сажать картошку, выращивать свиней, брать сверхурочные? Превратился ли человек в гордого, независимого в суждениях распрямленного гражданина в связи с тем, что СССР стала сверхдержавой, или говорил «только шёпотом», «на кухне», заискивал перед всяким «вышестоящим», не смел выразить общественного протеста, покорно голосовал «единогласно», бездумно высказывал «одобряю» любой затее советской власти? Стал ли человек культурнее, или, несмотря на ликбез, десятилетку, техникум и вуз, растерял национальные традиции, утратил почтительность и уважение к деду и отцу как «пережиткам прошлого», «носителям мелкобуржуазной психологии»?

Советское прошлое через призму мирового опыта

Есть довольно простой способ не уклоняться как в сторону украшательства, так и в сторону преувеличения негативных сторон советской истории. Надо рассматривать события и явления советского исторического прошлого с позиций мирового цивилизационного опыта. Хотя Россия в ХХ в. и находилась в условиях Смуты, но она оставалась частью мирового сообщества. И поэтому в ней имели место быть процессы, аналогичные мировым. Вот и надо проследить эти аналогии.

Скажем:

– Техническая модернизация шла в 20-30-е годы не только в СССР (индустриализация), она проходила во всех западных странах. Но почему и как так получилось, что в СССР этот процесс сопровождался массовым обнищанием народа, а на Западе – повышением благосостояния?

– Процессом модернизации сельского хозяйства был озабочен весь мир. Но только в СССР он почему-то вылился в геноцид крестьянства, голод, дефицит продовольствия, как образ жизни всех поколений советских людей?

– К Второй мировой войне готовились все державы. Но почему только в СССР для конструирования новейших образцов оружия учёные были посажены в концлагеря, где в «шарашках» творили, имея альтернативу в виде лесоповала?

– Войной была разрушена вся Европа. Но почему только в СССР в 1946 г. «случился» голод? Почему исключительно низкий материальный уровень жизни людей в СССР даже в 60-е годы было принято «списывать» на последствия войны?

– Почему на Западе обычным является свободный переток рабочей силы по всей стране и миру, а в СССР – трудовая повинность, трудовые армии, концлагеря?

– Почему на Западе даже среднеоплачиваемые рабочие обеспечены коттеджами, а в нашей стране жилищный вопрос не решен даже в XXI веке?

– Почему страны «загнивающего» капитализма качественно обогнали нашу страну и в научно-технической революции, и в вопросах соблюдения прав человека, и в материальном обеспечении рядового гражданина, и в удельном весе студенчества, и в организации отдыха, и в продолжительности жизни?

Ответы на эти вопросы покажут наивность и неуместность стараний моих коллег представить стахановские рекорды за преимущества социалистической системы; колхозы и совхозы как лучшую альтернативу фермерским хозяйствам; борьбу с мелкобуржуазной психологией, религией и «пережитками прошлого» – за свидетельство качественного повышения культурного уровня советских людей; действия советской власти по развязыванию мировой социалистической революции – за миролюбивую внешнюю политику и пр. Аргументы, что наша страна всегда была отсталая и загнивающая являются ненаучными и противоречащие действительности.

Есть безусловные и неоспариваемые достижения советской власти: пахали сохой на лошадке – стали пахать тракторами; воду носили на коромыслах – получили её в домашних кранах; радио было далеко не во всякой деревне – теперь в каждом доме; из Сибири в Москву ехали неделями – теперь лишь часами и пр.

Но разве не случился бы этот прогресс без октябрьского переворота 1917 г.? Случился бы! Как он случился в европейских, ряде американских и азиатских стран, и даже в некоторых африканских. Заметим, прогресс более значительный, чем в СССР, случился даже в Австралии и Новой Зеландии, которых англичане когда-то заселили своими каторжанами и умственно отсталыми («даунами»).

Одна из таких «загнивающих» английских колоний Сингапур к 80-м годам достигла такого уровня цивилизации, что во время очередных выборов избиратели выдвинули своим депутатам абсурдно-фантастическое требование – понизить температуру воздуха в столице-стране. Фантастика, однако, была в том, что к 1991 году их депутаты отчитались о действительном понижении температуры в связи с новыми парками, фонтанами, учётом розы ветров при градостроительстве и пр. А в Кузбассе весной 1991 года (последнем году социализма) без талонов можно было купить только лавровый лист, уксус, соль и хлеб (но не булочки). И областные депутаты, а я был одним из них, на сессии решали вопрос об увеличении месячной нормы продажи папирос с двух пачек до… – на человека. Депутаты тогда так и не решились увеличить норму продажи ни сигарет, ни мяса, ни крупы, ни макарон, ни масла, ни рыбы, ни водки: в стране не было ресурсов. Депутат (шахтёр) из Ленинска-Кузнецкого чуть ли не плакал на трибуне, говорил, что одна бутылка водки в месяц для его 130 кг веса, «что слону – дробинка».

Летом 2004 г. мы с женой Лидой, дочерью Наталией и внуком Егором путешествовали на машине по Кузбассу. Заехали на улицу моего детства в Киселёвске и улицу детства моей жены в Ленинск-Кузнецке. Побывали в краеведческом музее Гурьевска, проехали по дореволюционным улицам Салаира. Рассматривали старинные дома Мариинска. Впечатление убогости и серости. И вдруг я вспомнил статью моей коллеги по медицинской академии профессора Галины Александровны Ушаковой (зав. кафедрой акушерства и гинекологии) о том, что в её родном Мариинске за 50 лет ничего в жизни горожан не изменилось. Такая же фуфайка, как на моей матери, – писала она. – Такая же копоть на снегу. Такие же санки с бидонами воды. Где тот социальный прогресс, о котором так много говорила советская власть?

Ох, как был прав Михаил Афанасьевич Булгаков, вложивший в образ Воланда свою иронию по поводу идеологической трескотни о создании большевиками «нового человека» и качественном улучшении его жизненного уровня (сцена в театре).

Как-то на одной из наших встреч одноклассники затеяли разговор о статье про наш класс. Я предложил им анкету, в ответах на вопросы которой содержалась бы информация в том числе и о материальной стороне их жизни. Только один Николай Мазин ответил. Остальные отмолчались. Боюсь, что по материальной причине и отмолчались. «Жизнь не состоялась», – горестно сказала Галина Максимец, приводя весомые аргументы из своей неизобильной материальной жизни. Как тут не вспомнить ту мариинскую фуфайку и опыты Воланда!

И что самое досадное, наши ровесники из Германии и любой другой европейской страны за то же самое время оказались на совсем ином качественном уровне. И военными невзгодами этого не объяснить. Германия тоже лежала в руинах. Всё дело в социалистическом Эксперименте. Не будь его, мы спокойно бы могли устраивать встречи одноклассников то в Калзагае, то на Гавайях, то на Сейшеловых островах. И ни один бы мускул не дрогнул у наших жён или мужей от финансовых затрат на поездку не только в родную школу, но и на заморские острова. Ведь мы, отработав по 40 лет все на хороших или очень хороших рабочих местах, накопления бы имели приличные. «Он хоть и сантехник, но миллионер, – сказала пожилая англичанка, указывая на своего пенсионера мужа, с которой мы познакомились в висячих садах Бомбея в 1987 г. – На его пенсионном счету – 1 млн. 200 тыс. фунтов стерлингов. На проценты от них мы и разъезжаем с ним по миру, изредка появляясь дома, чтобы поцеловать внуков».

Почему освободившегося зэка тянет назад в «зону»?

Было бы научно недостоверно и просто глупо отрицать то хорошее, что было и при социализме. Фонд общественного потребления, создаваемый трудом советских людей, позволял, скажем, решать для какой-то части населения проблему бесплатного получения жилья. Приехав по распределению в Прокопьевск, и я получил комнату в двухкомнатной квартире, а через полгода эта квартира стала полностью моей. Не особенно печалясь, через два года моя семья её оставила и переехала в Кемерово, где сначала жили на съёмной квартире в частном секторе, через полгода – в общежитии мединститута, на третьем году – в новой двухкомнатной квартире, а ещё через 13 лет – в четырёхкомнатной. Так происходило, конечно, далеко не со всеми, но со многими (без четырёхкомнатной квартиры).

Из фонда общественного потребления немалые средства выделялись для физкультуры и спорта. Ставилась задача сделать их массовыми. И хотя эта задача была решена в основном в благодушных отчётах советских чиновников, но спортивные достижения СССР были заметны на чемпионатах мира и Олимпийских играх.

Фонд общественного потребления позволял безбедно жить советским писателям. На его средства советский балет оказался «впереди планеты всей». Из этого же фонда брались деньги для образования и здравоохранения.

И вопрос даже не в том, что средства на жилье, образование, культуру, здравоохранение в Советском Союзе были не столь велики, сколько хотелось бы. И не в том вопрос, что и при капитализме немалые государственные средства тоже выделяются на эти цели (а порой – и большие, чем в СССР). Вопрос – в цене советских социальных достижений. Чтобы прийти к ним, коммунисты провели страну через гражданскую войну 1917-1953 гг. с её массовыми убийствами соотечественников. Людей воспитали в ненависти друг к другу («классовая непримиримость» и «классовая борьба»). У них отняли великую национальную культуру. У россиян отобрали Родину, принудив все советские поколения работать на мировую социалистическую революцию. То была реализация марксистского постулата «рабочие не имеют отечества». А к концу 80-х годов выяснилось, что и достижения эти в социальной области не так уж велики. На Западе они несопоставимо выше.

Горечь этого осознания особенно остро я ощутил в ноябре 1993 г. в Гонолулу (Гавайские острова), куда был приглашён на международную научную конференцию историков, философов, политологов, социологов, лингвистов, культурологов, изучающих славянские страны («славистов»). И не научные изыскания моих коллег из США, Германии, Австралии и других почти 50-ти стран взволновали мои чувства, а местный житель из «туземцев».

В перерыве конференции я вышел к океану. Любовался крутыми волнами, накатывающимися на берег, и лихими серфингистами, катающимися на них. Рядом остановился открытый вездеходик. Из него, не открывая дверей, выпрыгнул парень с характерными для этих мест чертами лица, бросил ключи зажигания в «бардачок», взял с заднего сидения доску для серфинга и зашагал вдоль берега. В одном из следующих перерывов я опять вышел на берег и увидел того парня. Он шёл устало. Его черные волосы и особенно косичка были белесыми от морской соли. Не глядя, он ткнул доску в машину, плюхнулся на сидение и покатил.

А я стоял и думал, что советские люди «боролись» с мировым империализмом за счастье этого «папуаса». А «папуас» об этом даже не знает и живёт себе, припеваючи, лучше самих борцов. И никакого освобождения «от гнёта» ему, похоже, и не надо.

Как историк, утверждаю, что не нужна была эта пресловутая борьба и россиянину. Если бы советские историки были честными и профессиональными, то они бы сумели научно сопоставить реальную зарплату «угнетённого» рабочего царской России и «хозяина страны», её «гегемона» в СССР, скажем, к концу 80-х гг. Не сомневаюсь, что разница была бы, в худшем случае, раз в десять в пользу «проклятого царизма».[11] А в продовольственном обеспечении – в десятки раз.

На одном из моих семинаров студентка призналась, что не знает, кому и верить. Мол, аргументация профессора и изучаемые документы говорят о нерадостной судьбе советских людей: убийства властью родных и соседей; голод, дефициты и низкая зарплата; убогое жильё и проведение отпуска в огороде, а не на море; шариковы – в качестве вершителей судеб человеческих и пр. Но не может она не верить и рассказам своей бабушки о её счастливой жизни при социализме.

Было бы совсем уж просто свести объяснение тем бабушкиным словам к известной банальности «когда деревья были большими», указывая на естественное ощущение счастья в определённом возрасте, особенно – в детстве, юности и молодости. Тогда человек живёт в предвкушении любви или состоявшейся любви, ожидании счастья от жизни, которая ещё «вся впереди».

В каких социальных группах советские люди жили в позитивном восприятии окружающей социалистической действительности? Утверждаю, они были во всех социальных стратах! Человек получил образование и сделал карьеру, – сетовать ему не на что. Другой – образование не получил, но работу имеет постоянную, с которой его уволить фактически нельзя, пусть он даже трижды алкоголик. Из квартиры его не выгонят, его дитя будет учиться в школе. Чего ещё надо? Человек работает в торговле, и всё в его квартире есть. Его дочь работает секретаршей у директора и имеет почти столько же, сколько и шеф. Его сын – простой водитель на грузовике – имеет возможность «подкалымить» и немало украсть «за бутылку». Я уж не говорю о советском милиционере, прокуроре и судье, чьими основными функциями была защита государства от граждан. Жаловаться им было тоже не на что. Как и непорядочному учителю, «достающему» через родителей своих учеников всё необходимое. Тем более нечего и не на что жаловаться и человеку из номенклатуры.

Социализм представлял собой огромный котёл, из которого всем должно что-то достаться, часто без учета личного вклада каждого. И тот, кто был приставлен к этому котлу в качестве распределителя, имел много, порой очень много (по понятиям тех лет). Он паразитировал на общественной собственности. И отлучение от этого котла в 90-е годы воспринял как личную трагедию. Ему хочется назад в комфортную для него распределительную систему по блату. А главное – в привычную и простую жизнь «ты – мне, я – тебе» (за счёт кого-то другого). Пусть при социализме хуже, пусть меньше, но зато привычнее, бесхлопотно и гарантировано.

Работая учителем в 60-е годы, пригласил в гости своего родственника (Володю Алейникова), вышедшего на свободу после пятого или шестого заключения. Очень удивился его абсурдному заявлению о желании вернуться «на зону», в которой, по его словам, он чувствует себя большим человеком, хотя ростом и не вышел. Он сказал, что умеет играть в карты, благодаря чему «на зоне» в его личном услужении всегда есть пяток-десяток человек. И что самому ему работать «на зоне» не приходится. Мы с женой попросили его сыграть с нами «в дурака». И очень удивились тому, что он выигрывал не чаще нас. Потом оказалось, что при игре «в дурака» он изучал нашу колоду. А когда стали играть «в очко», он, смеясь, отгадывал любую карту в наших руках (по «рубашке»). При игре «в ази» он непостижимым образом сдавал себе лишних несколько карт.

Когда люди ностальгируют по социализму, я почти всегда вспоминаю того родственника Володю, которого мы в детстве так искренне любили. И понимаю, что социализм хоть и «зона» с пайком и ограничением свободы, но среда привычная. Среда, в которой гарантирован минимум существования. Даже если ты – полный бездельник. Главное, чтобы ты формально легализировал своё безделье под какого-нибудь, скажем, члена Союза писателей и годами мог ничего не писать. А если и писал, то такое, что читать тошно. Социализм хорош для изображающих «вродеработу». Он замечателен для инфантильных, неамбициозных и серых людей, пристроившихся «к кормушке». Он просто превосходен для вороватых людей. В 80-е годы я услышал исключительно показательную фразу, достойную монографического исследования. Узнав, что собеседник перешёл на новую работу, приятель не задал обычных для такого случая вопросов о зарплате, должности, месте, карьере. «А что там можно украсть?» – поинтересовался он.

Разумеется, не собираюсь обвинять в нечистоплотности бабушку той моей студентки. Как и – читающего эти строки. Но слов, как говорится, из песни не выкинешь. Так было. Эти вороватые люди, воспитанные социализмом, и хватанули общественную собственность в 90-е годы. Именно они и не платили зарплату своим работникам, ссылаясь на псевдоэкономические причины. Именно они в друг друга и стреляют, идя по очередному кругу перераспределения собственности. Именно они, работая в правоохранительных органах, и делают их корпоративной лавочкой по сколачиванию собственных капиталов. Именно они и их детки, окопавшиеся в учреждениях власти и управления, и выматывают с нас взятки. Видимо, та бабушка, как и многие порядочные советские люди, не воровали, взяток не брали, добросовестно трудились и теперь собственную порядочность переносят на всё прошлое социалистическое общество, объективно его реабилитируя.

Тот кризис, в котором мы оказались в постсоциалистическое время, объяснять демократическими реформами можно лишь отчасти. Главная же его причина в разложении общества, состоявшемся при социализме. Наш великий соотечественник философ И.А. Ильин, изгнанный Лениным из России, писал: «Социализм – антисоциален; искать социальности надо в ином, новом, несоциалистическом строе. Социализм антисоциален потому, что он убивает свободу и творческую инициативу; уравнивает всех в нищите и зависимости, чтобы создать новую привилегированную касту партийных чиновников – угнетателей; проповедует классовую ненависть вместо братства; правит террором, создаёт рабство и выдаёт его за справедливый строй.[12] Немецкий философ Людвиг фон Мизес в работах, написанных очень задолго до падения социализма (в 60-е годы) писал: «Хаос и всеобщая нищета являются неизбежным результатом социализма. […] Если бы пришлось рассматривать социализм в терминах эксперимента, пришлось бы сказать, что эксперимент отчетливо продемонстрировал превосходство капитализма и второсортность социализма».[13]

Бабушку той студентки воспитывали люди, чьё сознание формировалось под влиянием, в лучшем случае, наполовину традиционной национальной культуры, наполовину – советской. Свою дочь (или сына) бабушка воспитывала уже при подавляющем влиянии советской культуры. В современном среднем поколении (тем более в молодом) стопроцентная советская культура и сидит – культура, отрицающая обычаи и традиции, религию и нравственность.

Далеко не последней причиной привлекательности социализма для той бабушки и её современников был созданный литературой и искусством образ коммуниста как человека исключительно порядочного и вполне бескорыстного. При всей критичности отношения к порядкам в стране, у советских людей была надежда-убеждение, что «несмотря на отдельные недостатки», коммунисты – преданные идее люди, безукоризненные в повседневной жизни, бессребреники и альтруисты. Перед ними был пример с Лениным, который, как утверждала пропаганда, в голодные годы Гражданской войны недоедал. А нарком продовольствия Цурюпа и вовсе падал в голодные обмороки. Советский человек знал о скромности в быту Сталина, не ведая о его дачах, дорогостоящей охране, роскошных повседневных застольях. (Для Сталина и его чиновников вся страна была личной кладовкой.) О человеке, живущем по совести, говорили: «Как настоящий коммунист!».

Много было порядочных коммунистов, на фоне честности которых барские проделки нынешних чиновников и хозяев предприятий выглядят особенно отталкивающе. Всё это в совокупности и создавало ретроспективный умилённый облик социализма. Потому так отталкивающе и смотрелись 90-е гг. с цинизмом политиков и «новых русских», бесстыдностью журналистов и создателей телепродукции, наглостью преступников, многие из которых свои омерзительные действия преступными и не считают. Это стало почвой для антилиберальных настроений россиян.

Интересно, что ни в одной европейской стране бывшего соцлагеря не наблюдается общенациональных антилиберальных тенденций. Не наблюдается их даже в случае избрания главой государства человека из социал-демократической (то есть, бывшей коммунистической) среды, как это было в Польше, Болгарии и др. Не видно коммунистически-реставрационных поползновений и в ряде бывших советских республик.

Почему именно такая география устойчивого либерализма? И почему в каких-то странах социализм (с его отсутствием свобод, попранием прав человека, дефицитом на потребительские и продовольственные товары, массовыми репрессиями, доносительством друг на друга и прочими антилиберальными негативами и пороками) не утратил своей привлекательности? Почему в России не менее трети избирателей голосуют за возвращение к коммунизму? Мы с дочерью пытались ответить в книге «Антилиберализм и либерализм в Кузбассе».

Ответ на эти вопросы был неожиданно найден нами в деревне, точнее, в деревнях Кузбасса, где мы в 1993-2001 гг. вели углубленные опросы лиц почтенного возраста, помнивших коллективизацию 30-х годов. Среди вопросов о событиях далёкой давности был и вопрос об отношении к либеральным реформам 90-х годов и их инициаторам (к Ельцину, в частности).

Надо признаться, что при составлении опросника, в общем-то, предвиделся негативный результат. С учётом материалов современной прессы привычно было ожидать единодушного осуждения Ельцина и других реформаторов, как руководителей, при которых почтенные старики опять попали в трудное материальное положение. Но, к немалому удивлению, единодушного осуждения реформ у семидесяти-восьмидесятилетних респондентов не случилось.

Мало того. Значительная часть опрошенных (а в отдельных возрастных группах – основная часть) высказалась в поддержку реформ. Самое, на первый взгляд, поразительное оказалось то, что, чем старше респондент по возрасту, тем был больший шанс услышать от него одобрение в адрес либеральных реформ 90-х годов. А А.Ф. Панкратов – 1907 г.р. – даже заявил: «В целом в годы реформ жизнь лучше наладилась. К старым порядкам всё возвращается. Выходит, мы зря пострадали?!». Л.В. Баландина – 1908 г.р. – высказала реформаторам откровенную поддержку: «Я пережила три власти. Но из всех мне нравится новая, российская. Я полностью поддерживаю нынешних реформаторов». «Смотрю я сейчас телевизор, – размышляла А.З.Михайлова – 1906 г.р.,[14] – о чём там говорят, не очень понимаю. Но чувствую, что нынешняя власть хочет перебить нашу тяжёлую жизнь на доколхозную. На старину! Боюсь, однако, что трудно это сделать».

Таким образом, наши почтенные респонденты очень многое объяснили в малоуспешности российских реформ и их успеха в странах Восточной Европы. За 70 лет социализма россияне успели прочно забыть либеральные ценности: что такое частная собственность, что такое свободный труд на свободной земле, что такое достоинство человека, не имеющего от государства материальной зависимости и пр. В бывших же социалистических странах Восточной Европы, а у нас – в Литве, Латвии, Эстонии, этого забыть не успели, так как в искусственной системе отрицания частной собственности, товарно-денежных отношений, грубейшего попрания прав человека, отсутствия свобод они прожили всего одно поколение.

Показательно, что из 49 опрошенных жителей кузбасских деревень, родившихся в период 1904-1919 гг., только 7 человек проявили негативное отношение к реформам, 15 чел. воздержались от «выставления» реформам отрицательной или положительной оценок. Остальные – оказались их сторонниками.

Зато в других возрастных группах дело обстояло иначе. Из родившихся в период 1926-1934 гг. удельный вес людей, не одобрявших реформы, оказался несоизмеримо выше – более 50% (из тех, кто давал оценку реформам). Закономерно, что чем младше человек, тем большая была возможность услышать от него отрицательные суждения о либеральных реформах и реформаторах 90-х годов. У тех, кто родился, например, в 1934 г. выявился стопроцентный показатель отрицания реформ.

Причины такой в целом дружной поддержки рыночных реформ людьми старшего возраста, которые к моменту коллективизации (1929-1930 гг.) были либо взрослыми людьми, либо подростками, следует искать не в экономической, а в социокультурной области. Люди, чьё становление личности пришлось на доколхозный период, знали высокую цену частной собственности, настоящему крестьянскому труду, свободному предпринимательству. Они своим крестьянским нутром чувствовали революционно-преобразующий либерализм постсоциалистических реформ 90-х годов.

Самое важное и существенное было в том, что основное содержание либеральных реформ 90-х годов (реабилитация частной собственности, возвращение к рыночной экономике) оказалось адекватным их воспитанию, полученному в детстве и юности. Сами они фактически так и объясняют своё одобрение процессу восстановления либеральных ценностей. Ф.К. Лапина – 1918 г.р. – заявила: «Самая лучшая жизнь была тогда, когда мы вели единоличное хозяйство!». И.А. Шишков – 1918 г.р. – утверждал: «Сейчас жизнь становится легче. Правда, люди почему-то никак не хотят этого понять. Если они поймут, что надо работать, а не ждать, жизнь станет ещё лучше. Мы все стали жертвами!».

Респонденты, чьё социокультурное формирование личности прошло в условиях только социалистического хозяйствования, в меньшей степени оказались способными понять и принять возвращение частной собственности. Но и среди них были те, кто впитал от родителей ценности свободной экономики, уважительное отношение к свободному и творческому крестьянскому труду. Однако, в целом, ленинская социалистическая культурная революция, главной целью которой было воспитание нового человека, сформировала у очень многих респондентов отрицательное отношение к частной собственности. ВКП(б)-КПСС сумела воспитать человека, претендующего на гарантированное социализмом якобы социальное равенство, но, главное, не желающего трудится с полной отдачей, как это делали их предки.

Ельцин тем и отличается от других коммунистических реформаторов (Хрущёва и Горбачёва), что свои преобразования стал проводить, выйдя за рамки неэффективного социалистического строя. Образно говоря, он отказался от телеги на квадратных колесах (государственное регулирование экономики, отсутствие гражданских прав) и пересел на телегу с круглыми колёсами (рыночная экономика, демократические свободы). Но телега остаётся телегой, хоть и колеса у неё теперь круглые. И не стоит упрекать Ельцина за то, что он не пересадил россиян сразу в добротный автомобиль, в котором давно катят народы не только Запада, но и Востока, не потеряв XX век на превращение своей телеги в «Тойоту» или «Мерседес».

Не вина реформаторов, что в 90-х годах 20 в. России в третий раз за историю приходится переживать процесс первоначального накопления капитала, который всегда и везде сопровождается обнищанием и другими социальными мерзостями. Первое накопление проходило в 60-80-е годы 19 в. и поставило Россию в приличный ряд европейских государств. Россия первого десятилетия XX в. давала самые высокие темпы экономического роста, обеспечивала 40% мирового продовольственного экспорта, российский рубль был мировой валютой. Страна была равноправным союзником самых мощных мировых держав. Второе накопление капитала (социалистическое) пришлось на 20-30-е годы 20 в. Оно унесло миллионы жизни россиян (коллективизация, ГУЛАГ, голод, хроническое недоедание, нищета, алкоголизация населения[15]). Но зато мы получили мощный военно-промышленный комплекс (при хронических дефицитах жизненно необходимых товаров, жалкой сферой обслуживания, убогоньком жилье). В результате первого накопления капиталов мы, образно говоря, оказались в одном классе с цивилизованными странами, пусть и с «тройками». В результате второго – мы стали, как Запад, «пятёрочниками», но только на три-четыре класса пониже (Запад, скажем, – в 10 классе, а мы – лишь где-нибудь в 6 классе).

Начало ошибок Б.Н. Ельцина, на мой взгляд, уходит к концу 1992 г., когда он отказался от команды реформатора Е.Т. Гайдара в пользу навязанного коммунистическим Верховным Советом В.С. Черномырдина. А этот хозяйственник, но не стратег, делал лишь то, что умел при коммунизме. Вот и получили номенклатурный капитализм, при котором по советской традиции выдвинулись не самые предприимчивые, а самые ловкие люди.

И, тем не менее, в годы реформ 90-х Россия двигалась вперед. Нынешнее восстановление военно-промышленного комплекса как стержня российской экономики, возвращение силовым органам всесилия бериевского уровня, почти полная ликвидация свободы слова, вставание под мелодию сталинского гимна и пр. – это уверенные шаги к социалистической телеге с квадратными колесами.

Лично я не причем?

По чьей вине великая страна оказалась к концу 20 в. в таком унизительном положении? Боюсь, что ответ будет слишком привычным и простым. Одни скажут, что виноваты коммунисты. А другие скажут – Ельцин и демократы, развалившие страну. Но демократы – не демоны. Даже для гитлеровской Германии когда-то оказалось невозможным развалить страну, чей социальный и политический потенциал тогда ещё не был исчерпан. К 90-м годам социализм марксистской модели системно изжил себя. И его развал состоялся как естественный процесс.

Как отмечал ещё в 19 веке историк В.О. Ключевский, поиск причины случившегося россиянин всегда ищет во внешних обстоятельствах. Но в истории с унизительным для России отставанием в 20 в. есть повод вглядеться в зеркало и каждому найти здесь свой личный вклад.

Каждый советский человек мог бы себе признаться во многом.

Это я не читал умных книжек и статей, потому так и не смог понять, почему в 1968 году чехословацкий, а в 1980 году польский народы хотели радикально преобразовать свои страны на антисоциалистической основе.

Это я получил вродеобразование и даже сейчас не могу понять источник высокой нравственности и трудовой культуры своих доколхозных предков, цивилизаторскую сущность частной собственности. Потому и верю россказням политиков о «вертикали власти» как панацее для расцвета страны.

Это я не воспитывал своих детей в любви к семье, родственникам, землякам, а вслед за ЦК КПСС врал им о патриотизме как любви к государству.

Это я предал память отца и деда, которых советская власть выслала из деревни как врагов. Не воспитал в своих детях соответствующего отношения к этой, по выражению писателя Виктора Астафьева, воровской власти и её вождям.

Это я остался на кухне в 1989-1991 годах и лишь там бурчал про неправильную власть. Не вышел на площадь и не поддержал шахтеров в их стремлении сломать систему. Не предложил свой интеллект или плечо рабочим комитетам и помогал партноменклатуре распространять о шахтёрах ложь и полуправду. Тем самым позволил КГБ-КПСС уже к 1991 году опорочить шахтёрские комитеты, которые были единственным за всю историю России успешным опытом контроля общества над властью.

Это я приветствовал учителей и врачей, которые через две недели после провала социализма потребовали от Ельцина-Гайдара качественного повышения зарплаты, объективно создавая возможность возвращения коммунистов к власти.

Это я по собственной идеологической зашоренности не хотел видеть очевидного – коммунисты сдали власть в августе 1991 г. с внешним долгом в 100 млрд. дл., без валютных резервов, без золотого запаса и с ненужной людям военизированной (на 80%) экономикой. Видеть не хотел. Но Гайдара в «ограблении» обвинял.

Это я радовался успеху коммунистов в Верховном совете России, отправивших осенью 1992 года Гайдара в отставку, тем самым, обрекая рыночные реформы на движение по черномырдиновскому варианту – «шаг вперед, два шага назад, четыре шага в один бок, пять – в другой».

Это я негодовал Ельциным, который осенью 1993 года вынужден был подавить силой вооруженный коммунистический мятеж Руцкова-Хасбулатова-Макашова.

Это я не замечал наступившего изобилия в магазинах и тянулся назад в социализм, голосуя с декабря 1993 года за коммунистов. А чаще вообще не ходил на голосование, создавая тем самым условия для победы людей с вчерашней идеологией и верноподданнической психологией угодливого официанта.

Это я восхищался «смелостью» журналистов, которые до 1997 года в Кузбассе и до 2000 года в остальной России показывали только чёрную сторону жизни страны, а потом вдруг заговорили об успехах везде и всюду, выполняя, как при КПСС, роль обслуживающего персонала для власти.

Это я не сказал спасибо Ельцину за бескровный отказ от социалистического Эксперимента, но радовался всем его провалам и неудачам.

Увы, этот несимпатичный гражданственный ряд можно было бы продолжить. Тот, кто имеет основание не применять к себе хотя бы два-три перечисленных утверждения, думаю, может считать, что он реально действовал в 90-е годы, пытаясь достойно жить, а не существовать, склоняя голову перед каждым властным выскочкой.

Процитирую Михаила Жванецкого, слова-упрёки которого уместно обратить ко всем без исключения современникам и, особенно, к преподавателям вузов и школ. В июне 2006 г. сатирик говорил по ЦТ: «Что за смысл помнить одному, если другие забыли. Они не верят, что не было хлеба, пива, мяса, масла. Они уверены, что всё это было. И водка была, думают они. Не было, – кричу я один неубедительно и слабо. И свобода слова, – говорят они. Не было, не было, – кричу я, стуча кулаком об забор. И одежда была! Это была спецовка. Нет, одежда! Спецовка, спецовка, – стучу я и плачу. Мы жили хорошо, – кричат все и стучат кулаками по стенам, по заборам, по столам, по мне… Разве можно убедить такую массу?! Значит, вам было хорошо? – сдаёшься ты, спрашивая. – Жили вы плохо, но вам было хорошо? Нет, и жили мы хорошо. Значит, и жили вы хорошо, – окончательно слабеешь ты. И живите так опять».[16]

Разве не в чем каяться учителям и родителям, внушающим детям такое извращённое представление о советской действительности? Начиная с 1993 г. на первом занятии провожу письменный опрос первокурсников по истории СССР. Стало закономерным, что 30-50% ответов выдаются в традиционной коммунистически извращённой интерпретации. Для них царская Россия – «отсталая, сильно плохо развитая». Октябрьская социалистическая революция 1917 г. «вырвала народ из нищеты», сыграла «позитивную роль». «Буржуазия, помещики и интервенты организовали гражданскую войну». «В разрухе виноват царизм и гражданская война». Коллективизация «подняла производительные силы сельского хозяйства», «способствовала выходу из сельскохозяйственного кризиса». «Если бы не было Сталина, не было бы и репрессий». «Сталин объединил людей в борьбе за Родину». «К 70-м годам экономика СССР опережала развитые страны». «Ельцин развалил СССР». «Гайдар и Чубайс ограбили народ».

Уверен, что многие читатели здесь воскликнут: «Ну, и правильно. Так оно и было». Увы, идеологические штампы очень живучи. Как живуч всякий обман, в который так хочется верить («я сам обманываться рад»).

Не хочу, но, кажется, готов понять мещанско-обывательскую позицию «маленького» человека, которому, мол, не до политики и не до истории. А посему и каяться ему не в чем. Но сына-то и дочь ты мог воспитать? Я уж не говорю о тех, чьи дети стали преступниками, наркоманами. Речь идёт о вполне респектабельных людях, чьи дети учатся в нашей медицинской академии. Многие из них (подчёркиваю – многие, а не некоторые) не имеют навыков приличного поведения. Вот как об этом писала многотиражная газета академии под заголовком «Манеры профессора Преображенского». Заметку привожу полностью. «Ежегодно студенческий профком устраивает для первокурсников игры-викторины. Первокурсники должны пробежать по кафедрам главного конкурса, выполнить на них конкурсные задания, получить очки за сметливость, точность и юмор исполнения, завоевать первое место и съесть призовой торт. Прослышав, что в прошлом году на кафедре истории в конкурсе почему-то участвовали бутылка “Киндзмараули”, пальма, конфеты и зажжённая свеча, я отправилась туда. Не успела прочесть и половины исторических дат, написанных на доске, как в аудиторию вбежала первая команда, уселась на предложенные стулья и уставилась на доску с датами. Но завкафедрой Лопатин Л.Н. не спешил им задавать вопросы, а предложил расслабиться и перекусить сладким рулетом, представив при этом, что они едят мясо. Все пересели за столы с тарелками, ножами и вилками. Поели, воодушевились и опять воззрились на доску с датами. Вместо дат им предложили откупорить бутылку и угостить даму вином “Шардонэ”. Юноша и девушка должны были пересесть за импровизированный столик кафе (с вином, фужерами, свечой, печеньем, пальмой) и произвести соответствующие действия. После чего все опять уставились на доску, рассчитывая заработать на датах очки. Но вместо вопросов, профессор заявил, что их участие в конкурсе закончилось. А преподаватель Соколова А.А. стала перечислять, за что и сколько они заработали очков. Оказывается, доска с датами была лишь отвлечением. С первых секунд пребывания в аудитории студенты тестировались по теме: “Сравнительные характеристики соблюдения элементарных норм поведения российскими студентами начала 21 и начала 20 в.”. Увы, сравнение по всем показателям оказалось не в нашу пользу. Содержание тестов было таковым. При появлении команды в дверях, замдекана лечфака Чернышев А.Н. как бы пытался выйти из аудитории. Пропустят ли студенты старшего по возрасту и положению? Не пропустили. Зайдя в аудиторию, поздороваются ли с находящимися в ней преподавателями кафедры? Здоровались. Но не более 70% команды. На предложение сесть на стулья, стоявшие полукругом, первыми отреагировали парни, оставив девушек стоять. Это сразу же бросилось в глаза, поскольку стульев было расставлено специально восемь, а не десять по числу участников команды. Правило о том, что дама садится первой, нашим парням было либо неизвестно, либо у них не было привычки его выполнять. Когда профессор протягивал им на подносе рулет с широченным ножом и лопаточкой, ожидал, скажут ли ему спасибо за угощенье. Сказали. Но далеко не все и не во всех командах. Всех рассадили за столы. Только тут, кажется, студенты стали подозревать, что их тестируют на правильность пользования ножом и вилкой. Многие ели, как и полагается, отрезая кусочки и отправляя их в рот. Однако в некоторых командах до 70% студентов сначала разрезали весь рулет на кусочки и только потом ели. Некоторые – втыкали вилку в большой кусок и отрезали маленький. Был даже случай откусывания от большого куска. Тестовое задание – раскупорить бутылку и угостить даму вином, из четырёх команд (стомфак не участвовал) правильно не выполнил никто. Сказав, что на этом заканчивается угощение студентов и их пребывание на кафедре, профессор ожидал “спасибо” за еду и вино. Ожидал и действий девушек по уборке за своей командой посуды. Увы… Кому-то этот эпизод с девятью тестами покажется просто забавным, развлекательным. Поначалу и мне он представлялся таким же. Но в одной из команд запомнился юноша. Не заметила, поздоровался ли тот парень, войдя в аудиторию, но то, что он поспешил сесть, опережая девочек, бросилось в глаза. На тест “угостить даму вином”, тут же подбежал к столу, схватил бутылку, открыл её, налил себе, понюхал, попробовал, и только потом спохватился, что дамы за столом ещё нет. Он даже не понял назидательного шёпота девушки: “Усади меня за стол”. Для меня привлекательность того высокого, кажется, красивого парня сразу же пропала. Это что же получается? В 20 в. этическая культура падала? Не могу себе представить, чтобы мой ровесник-студент из царской России вёл бы себя так же вполне по-плебейски. Не хочу походить на Шарикова с его пролетарским призывом “жить по-простому”. Хочу воспитать в себе манеры профессора Преображенского. Но как это сделать? “Зато как приятно было видеть в командах девушек и парней, которые вели себя как настоящие леди и джентльмены. Было видно, что их манеры – не дань конкурсу. Они у них – от воспитания. Эти семнадцатилетние уже умеют носить солдатскую шинель, как фрак (по Бальзаку)”, – сказал мне в утешение профессор Лопатин Л.Н. Первокурсница Настя.»

К заметке Насти добавлю, что и я отметил того юношу. Ещё на вводном семинаре он мне запомнился своими словами о том, что абсолютно верит родителям о хорошей жизни при социализме и «преступниках» Ельцине, Гайдаре и, кажется, Чубайсе, отнявших у народа это счастье. В эпизоде с вином я почувствовал, что во мне закипает злость. Не на парня. Злость – на его родителей. Они горазды были говорить об историческом явлении, не зная его истинного содержания, но не готовы выполнить своих родительских обязанностей. Кто виноват, что статный парень не знает элементарных правил поведения? – Горбачёв? Клинтон? Марсиане? Виноваты родители, которым есть в чём каяться перед обществом и собственным сыном. А заговори с ними о покаянии… Боюсь, что виновником у них окажется классный руководитель или профессор вуза.

Почему одни родители выполняют свои обязанности по воспитанию собственных деток, а другие нет? Почему одни учителя по-настоящему учительствуют, а другие лишь «отводят уроки»? Почему у одних – боль за судьбу общества, а у других – лишь забота о государстве (власти, чиновниках, армии, милиции, прокурорах и чекистах)? Почему один гражданин – по мироощущению и поступкам, а другой – лишь по строчке в паспорте? Почему для одних его поведение и работа основываются на внутреннем чувстве чести и достоинства, а для других на том, чтобы только «не заругало начальство» и не поймала милиция? Почему у одних гордость за свою работу и великодушие, а других снедает гордыня и мелочность? Думаю потому, что у этих «других» нет царя в голове и в сердце.

И не собираются они его заводить через собственное воспитание и образование. Они убеждены в своей самодостаточности. Одни – в виде диплома о высшем образовании или учёной степени. Другие – в виде властного кресла. Третьи – в виде прошлых заслуг перед советской властью. Четвёртые – в виде накопленных денег. Пятые, шестые, седьмые и десятые свыклись с ролью серого человека и неудачника. А одиннадцатые и пятьдесят шестые и вовсе предпочитают вегетативную жизнь (жизнь растения), ни о чём не думают, а лишь едят и размножаются.

Вот потому так и живем и терпим ханские замашки большого и маленького начальства, хамское поведение собственников. Да не просто терпим, но поём им славу, возвеличивая коммунистическое прошлое, откуда и произрастают корни современного ханства и хамства. Было бы куда спокойнее за будущее России, если бы композиторами этих «песен» о «славном» прошлом были люди пенсионного или предпенсионного возраста, воспитанные идеологией КПСС. Но на днях прочёл автореферат кандидатской диссертации молодой аспирантки о культуре сибирского рабочего класса в 20-30-е годы и понял, что коммунисты подготовили себе достойную смену. По мнению диссертантки (а точнее, – её научного руководителя) «советский опыт свидетельствует об одном из самых масштабных и радикальных прорывов в области социальных реформ в мировой истории».[17]

Землянки, «пайки», голод, массовые репрессии, раскулачивание, «спецпереселенцы», массовый этнический терроризм, доносы, колючая проволока за 20 минут опоздания на работу или невыполнение нормы трудодней, – вот содержание социальных реформ 30-х годов для рабочего класса и крестьянства. Правда, всё это было искусно закамуфлировано писателями и журналистами, художниками и композиторами, драматургами и кинематографистами, парткомами и политинформаторами, историками и философами, учителями и инженерами, врачами и юристами под изобильную, свободную и радостную жизнь советских людей.

Сталин в 1937 г. лишь фразу обронил о том, что «жизнь стала лучше, жить стало веселее», а армия интеллигенции свой лоб расшибла от усердия в доказательстве её правдивости. До сих пор расшибает. Такого колоссального возвеличивания тирана Сталина не состоялось бы без политического лизоблюдства интеллигенции. Как, впрочем, – и Гитлера, и Муссолини, и Мао, и прочих вождей и вождят коммунистических и фашистских режимов (прошлых, настоящих и будущих).

 Продолжение>>

   

 

 

Copyright © 2004 - 2014 3zvalve.ru
Коллектив авторов.
Все права на материалы данного сайта принадлежат авторам. При перепечатке ссылка на авторов обязательна.